Сороковник. Книга 2

"Рикки", — посылаю ему сигнал. — " Уж извини. Приходи к нам. Нужно поговорить".

ГЛАВА 14

— Ник!

Нет ответа.

— Ни-ик!

Нет ответа.

— Ты спишь, что ли? Не притворяйся! Ни-ик!!!

Звук подушки, упавшей на пол. Из своей комнаты, смежной с залом, могу только догадываться, что там происходит: это девочки никак не наговорятся со своим дядей. Подозреваю, что подушку запулили они — проверить, в настроении ли объект беседовать.

Интересно, Анна спит? Из маленькой отдалённой комнаты — ни звука. Что-то она сильно раскашлялась перед сном, надо завтра за ней проследить, как бы не подхватила какой вирус и не потащила бы с собой в новый мир… Кто знает — каково там болеть нашим гриппом, например?

— Ну, чего вам, зайцы? — раздаётся обречённое. — Мало вы из меня сегодня крови попили? У меня от ваших вопросов уже начинаются судороги и холодеют конечности!

Девочки прыскают.

— Ни-ик, ты перепутал, мы некроманты, а не вампиры! — Нет, видали? Это они уже про себя говорят: «Мы — некроманты»! И продолжают заискивающе: — К тебе можно?

Несмотря на протяжный стон, две пары босых пяток шустро пробегают по паркету и два увесистых малых тельца плюхаются на выносливый диван. Очевидно, в непосредственной близости от большого некромантовского тела. Меня так и подмывает подать голос и разогнать этих полуночников, но, говоря откровенно, очень хочется послушать… ладно, подслушать, о чём это они собираются секретничать. По опыту знаю, что именно тогда, когда глаза начинают смыкаться, и ты постепенно уплываешь в сладкое

небытие, называемое сном, — именно этот момент наиболее тонко угадывается моими детьми для обсуждения самых каверзных и серьёзных вопросов. А средь бела дня им об этом говорить некогда — у них свои важные дела. Ладно, Никушка, взялся воспитывать — отрабатывай. Наставничек…

Судя по горестному вздоху и надсадному скрипу пружин, дяде удаётся перевести себя в вертикальное положение. Ещё пара шумных вдохов-выдохов — ага, это ему понадобилось время, дабы прочухаться.

— Ну, я вас слушаю, — сосредоточенно говорит он. — Подозреваю, что дело нешуточное, раз вы не убоялись моего гнева и закидали подушками. Разберите их, кстати, по углам, а то у вас, куда не повернись, везде эти думочки, сердечки, подушечки… Честному некроманту прилечь негде, спишь как на булыжниках.

— Не ворчи, Ник, — примирительно говорит Машка. — Мы чего спросить хотели: наш отец на тебя похож? Вернее, сильно похож?

— …характером, — сердито перебивает её Сонька. — По делу говори. Что лицом похож — это мы и так знаем.

— Ваш отец… — задумывается Николас. Похоже, его застали врасплох. — Да он просто монстр, говоря начистоту. Чудовище. Страшный человек.

Я даже на месте подскакиваю. Нет, ей-богу я сейчас выскочу и ему накостыляю! Зачем он их так запугивает, на ночь глядя?

— У-у-у! — говорят девочки с восторгом. — А почему?

— Ну, во-первых, он просто урод, честное слово. Да, он на меня похож чрезвычайно, но ведь я, — представляю, как Николас горделиво выпячивает грудь, — я же красавец, посмотрите на меня! Второго такого не сыскать! Так что, мой младшенький в сравнении со мной — моль бледная. Гкхм, вернее, чёрная. Чёрная ночная моль. И вообще, он любит чёрный цвет. И превращаться любит исключительно в чёрных…

— Превращаться? — зачарованно ахает Машка.

— А ты не знала? Некроманты изумительно оборачиваются. Но мне доступен только птичий облик, а вот ваш папаша запросто может и волком, и коршуном быть, и как-то однажды для пробы в пантеру перекидывался.

— И что? — это уже Соня спрашивает.

Николас скептически цыкает зубом.

— Не потянул. Когти нужны для работы, а он со своими накладными ногтями никак расстаться не хотел при перекидывании, есть у него такой пунктик…

— Ногтями?

— Ну да. Накладные ногти из серебряного сплава. Шикарно, конечно, смотрятся, и вовсе не так, как наращенный маникюр на женских ручках; не-ет, это, зайцы мои, настоящие боевые когти боевого некроманта, я вам скажу! Только без необходимости они не используются, он просто форсит, носится с ними, полирует; не хуже женщины, может устроить скандал по поводу сломанного ногтя, представляете? Ну, там, парочку умертвий завалил и случайно поцарапался о заговорённый меч, ноготок-то и того — распался, а для него трагедия. Я же говорю — ужасный человек.

— Ой, — говорит Машка обеспокоенно, — а что же делать? Как ноготь-то менять? Новый наращивать?

— Да погоди! — одёргивает её Соня. — С этим успеешь ещё. А скажи, Ник, у вас все так могут оборачиваться?

— Все. Даже мама, ваша бабуш… Нет, язык не поворачивается её так называть. Не спрашивайте, почему, потом сами узнаете. В общем, драгоценная леди Мирабель превращается в белоснежную полярную сову, — это единственный облик, который ей удаётся, но ей хватает, она же не урождённая некромантка, это у неё приобретённое.

— А дед?

— Ха! — И это «Ха» звучит весомо, зримо, внушительно. — Ваш дед — Глава. Архимаг.

— И что? — с благоговейным придыханием говорят дети. — Он — кто?