Сосед сверху, сосед снизу

Сейчас Эрик отодвигает руку, приглашая девушку устроиться к нему поближе. Она придвигается, принимая правила игры. Чего Змей уж точно не ожидает услышать сейчас, так это…

— Grazie.

Хотя это она сказала настолько тихо, что, в конце концов, Эрик решает, что ему послышалось. За что бы ей его благодарить? Ну, не за секс же?

39. Настя и Эрик. Личные границы

Я просыпаюсь от щелчка фотоаппаратного затвора — такие звуки часто ставят на камеры мобильных телефонов. Поворачиваюсь с боку на бок, ощущаю, как болят мышцы по всему телу, и до меня доходит — щелчок был реальный. У меня за спиной. Я перекатываюсь с боку на бок, оборачиваюсь.

В ногах постели в полулотосе с небрежно наброшенным на голые бедра одеялом восседает Эрик и снимает. Меня.

— Улыбнись, моя вишенка, ты так роскошно растрепана. Сразу видно — всю ночь напролет трахалась.

— Эй, — я пытаюсь его лягнуть, но увы — не достаю, — какого черта ты меня снимаешь без моего разрешения?

— Хочу, — неожиданно лаконично для себя отвечает это итальянское трепло и утыкается в телефон еще глубже. — Можешь у меня в комментариях возмутиться, что не разрешала и обвинить в харассменте. Такой повод — меня феминистки порвут на полосочки. Правда еще и фотки мои облайкают все, с анонимных аккаунтов, но это уже дело десятое.

— В комментариях? — я чуть до потолка не допрыгиваю от осознания, что именно он сказал. — Ты что, запостил куда-то мою фотографию?

— Si, — Эрик отчаянно прикидывается, что не слышит шкворчания моей медленно разгорающейся головушки, — в инстаграмм, малышка, чтоб зафиксировать, что ты у меня была.

— Ты! — Я нашариваю первую попавшуюся подушку и опускаю ее на растрепанный темноволосый затылок. — Как! Ты! Посмел!

Боже, да у него же пять с лишним миллионов подписчиков. Да, он — не Ченинг Татум, конечно, но… В масштабе Европы вполне себе такая звезда...

Нет, это конец. Такой позор и такую широкую огласку я точно не вынесу. Наложу на себя руки. Хотя нет, лучше на него.

Змей, все это время виртуозно уклонявшийся от моей подушки, задалбывается, ловит ее за «ухо» и дергает к себе так, что я вместе со своим «оружием» лечу прямо в подставленные мне объятья, но тут же взбрыкиваю и тянусь к телефону, который Эрик отложил в сторону.

— Удаляй немедленно.

— Нет.

— Эрик!

— Я сказал — нет.

— Тогда я сама удалю, — я все-таки умудряюсь ухватиться за телефон, из-за нашей возни отползший на добрый десяток сантиметров, и чертыхаюсь — экран оказывается заблокирован под графический ключ. Блин…

Нет, ну а на что я надеялась, собственно?

Эрик крепко перехватывает мою ладонь с телефоном, но внезапно — не для того, чтобы его отобрать, а чтоб прижать подушечку среднего пальца к датчику отпечатков пальцев. Дисплей телефона загорается.

— Давай, вперед, — неожиданно криво ухмыляется Змей, разжимая ладонь. Мне становится неловко из-за этой ситуации, но, я же собиралась — да? И он ведь выложил мою фотку без моего разрешения, я имею право…

Страничка инстаграмма оказывается в перечне недавно открытых. Последняя фотография в профиле…

— Ужасно компрометирующе, согласен, — вкрадчиво шепчет Змей, склоняясь к самому моему уху, — как ты переживешь такую огласку?

— Я тебя ночью придушу подушкой, — сухо обещаю я, а сама во все глаза рассматриваю фотку.

— Что ж, ловлю тебя на слове, следующую ночь ты проводишь у меня.

На самом деле опознать меня на фотографии Эрика довольно сложно.

Фотка сделана сверху, от изножья кровати, когда я перевернулась на живот. Строго говоря — на фотке и видно-то только мою руку, несколько прядей волос, разметавшихся по белой подушке, и удачно облепившее мою фигуру одеяло. Концептуальненько, однако… И хрен меня опознаешь, разве что по родинкам на плече, но кто в инсте будет приглядываться? В общем, удалять эту фотку можно, только если конкретно встать в позу, а этого мне вроде как и не хочется.

— Может, тебе это не очевидно, но я знаю, что такое приватность, вишенка, — язвительно роняет Эрик, а затем текучим плавным движением поднимается, — я в душ. Захочешь извиниться — можешь заглянуть ко мне. Так и быть, мы договоримся насчет исправительных работ.

Нормально. Он меня без разрешения нафоткал и мне же извиняться?

Венчик бьется в кастрюле, взбивая яйца для омлета, а я — медленно пригораю, будто это меня взяли и с размаху булькнули на перегретую сковороду.

Я? Я?! Извиняться?! Перед ним? Да что он о себе возомнил!

Кто он мне вообще такой? Муж? Не приведи боже! Парень? Да тоже в общем-то, пронесите меня, святые.

Всего лишь назойливый любовник, которого никак не получается выгнать вон.

Эмиль мне хотя бы нравился, у него хотя бы что-то в голове было, кроме тестостерона, а Эрик что? Да, красавчик. И только? И что, я позволю ему с собой так обращаться? Вот еще! Вот сейчас — отнесу ему полотенце и скажу, чтобы выметался из моей квартиры. Да, отличная идея!

Жаль только, с её реализацией так скоро возникают проблемы. Сразу за порогом ванной.