Сосна зимой

Я настолько растерялась, что в тот раз даже не нашлась, что ответить. Однако сдаваться и отказываться от своего намерения я тоже не собиралась. В следующий раз я встретилась с ними уже подготовленной и первым делом завела разговор о временах Великой империи. О том, как Великий император преследовал осуждавших его философов и мыслителей и жёг их книги. А потом, когда Великая империя заполыхала и её столицу повстанцы сравняли с землёй, исчезла и легендарная библиотека, в которую, по слухам, свозили книги со всех покорённых царств. Сколько тогда знаний было утеряно! Что-то потом удалось восстановить, что-то так и пропало, от чего-то остались обрывочки. Ну разве это не прискорбно? Учёные согласились, что да, это действительно прискорбно. А ведь бесценные труды продолжают пропадать, добавила я. Если, не дай Небо, сгорит дворцовая библиотека, какой невосполнимой утратой это будет! Подозрительно поглядывавшие на меня мужи согласились и в этот раз. А вот теперь представьте себе, если этих книг будет много. Буквально в каждом городе, в каждом хорошем доме. Тогда уничтожить все до единой будет куда труднее. Мои оппоненты, уже, безусловно, понявшие, куда я клоню, возразили, что книги, потребные для базового и даже расширенного образования и так есть в каждом хорошем доме, а ценность всех остальных надо ещё проверять и утверждать. А когда она подтвердится, привлечь переписчиков. Их труд, конечно, долог, но ничего непосильного в нём нет. И эти богомерзкие печатные прессы вовсе не нужны. Однако у меня уже был готов другой аргумент. Переписчики люди, и им свойственно ошибаться. Ведь Академия дворца для того и нужна, чтобы сверять тексты, выправлять и восстанавливать их в первозданном виде, и работы с годами не убывает. Так не проще и надёжнее ли будет вырезать один раз текст на дереве, металле, камне – и хранить так, допечатывая по мере необходимости? Тогда вероятность ошибки будет сведена к минимуму.

Учёные поджимали губы и дёргали себя за бороды. Судя по всему, вопрос ошибок был достаточно больным для, по крайней мере, некоторых из них. Кто-то, правда, заикнулся, что тогда Академия останется без работы, но ему, опередив меня, резонно возразили, что рукописей накопилось столько, что хватит ещё надолго, и к тому же в обязанность «академиков» входит рецензирование новых сочинений, а этот поток никогда не иссякнет. В конце концов главный из учёных с сомнением сказал, что такие образцы надо будет беречь как зеницу ока – если они попадут не в те руки, кто знает, какие изменения туда будут внесены и сколько искажённых копий накропают. Я тут же согласилась, я была готова к компромиссу, и предложила, что образцы и сам пресс должны быть исключительно императорской собственностью. И вообще государственной тайной. И печататься будут только и исключительно книги, одобренные уважаемой Академией. Тут самый младший из присутствующих, которого я на радостях чуть не расцеловала, вспомнил, что печать может пригодиться и в ещё одном случае. Императорские указы и сводки нужно рассылать по всей стране, копий нужно много и быстро, а ошибки в них совершенно недопустимы. Как бы ни было трудно вырезать текст на доске, это может выйти быстрее, чем переписывание сотен экземпляров от руки, и проверить его будет проще. Я тут же воспользовалась случаем подкинуть мысль, что если вместо целого текста нарезать отдельных иероглифов, то составлять из них требуемые указы выйдет ещё быстрее. Учёные мужи с ясно слышимым скрипом согласились, что да, что-то в этом есть. Но ни о какой свободной продаже книг и речи быть не может! Если и печатать, то только и исключительно для государственных нужд.

Я закивала. Лиха беда начала, главное – пробить идею. Можно было, конечно, просто стукнуть кулаком, но я старалась не злоупотреблять властью. Не хватало ещё, чтобы упёршиеся ретрограды вынесли вопрос на большую аудиенцию, и тогда мне придётся вместо обсуждения действительно важных проблем бодаться с сановниками ещё и по этому поводу. А уж что сановники попытаются похерить любое моё начинание просто мне назло, я не сомневалась. Так что пусть их, пусть делают из нововведения великую тайну, а когда технология будет отработана, она, в конце концов, может и утечь. Хранили же много столетий тайну производства шёлка, а тайну производства фарфора тут до сих пор хранят – и что в итоге?

И вот теперь передо мной лежали плоды моих трудов. Первый пробный экземпляр напечатанной книги – я всё же настояла, чтобы стихи Тайрена в память о нём были изданы первыми. И пусть пока всего лишь тиражом в три десятка экземпляров – начало было положено.

Глава 2

Течёт на поля ледяная вода родника,

Густую полынь, по пути увлажняя, зальёт.

Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,

О городе этом я полон тревог и забот.

Течёт на поля ледяная вода родника,