Сотник

— Ну, Осьма, нас ты убедил. Почти… — Корней смерил взглядом купца. — А как князя убеждать станем? Мы теперь с тобой крепко повязаны и думать, как свою голову сохранить, тоже вместе надобно.

— Вы-то тут при чем? Сам говорил, вы в своем праве…

— Так-то оно так, да когда у василиска из пасти такой кус выхватывают, плевал он на чьи-то права. Ты хоть представляешь, за что мы тут ухватились? Ты добыче заболотной дивился? Ну так теперь на это глянь…

Корней полез себе за спину, и на стол легли Макаров меч и Аринино ожерелье. Осьма как вздохнул, так и выдохнуть забыл. Даже взгляд остановился. Потом осторожно, словно боясь обжечься, коснулся пальцами ожерелья. К мечу потянулся, но не решился. Поднял глаза на Корнея:

— Там?..

— Там, Осьма, там. Мастера там, понимаешь? Ожерелье это мальчонка-подмастерье сделал, играючись. Вот тут, у нас. Представляешь, какие ТАМ делать могут? И не на меч, не на побрякушку эту бабью князь Юрий размахнулся: он тех мастеров взять хотел. И свою руку он ой как далеко за ними протянул, а мы ему ту руку и отдавили со всей дури. И теперь никто князя не убедит, что мы с тобой не сговорились это у него отнять. Даже если мы этих мастеров его брату, князю Вячеславу, на блюдечке принесем, ничего не поможет.

Прошлые твои дела, за которые он на тебя гневается — так… мелкие неприятности. Нас они никак не интересуют. Да и князя, думаю, тоже волновать перестанут — у него к тебе теперь другие счеты. Ты уже своей хитростью сам себе на шею беду накачал, вот и хватит темнить. Попытаешься ещё хоть раз вот так, не сказавшись, сотней крутить — пожалеешь, что к Юрию не попал. Понял?

— Понял, не дурной, — угрюмо кивнул Осьма. — Только, хочешь верь хочешь не верь, не замышлял я против сотни. Куш ухватить, какой раз в жизни бывает — это да. Так и вам с того куша обломилось бы. Мне сила за спиной нужна и место надежное… И мысли не имел, что так обернется — ведь даже семью сюда перевез.

— Вот и хорошо, что перевез, — добродушно согласился Корней, — все равно тебе теперь от нас никуда — везде смерть… Михайла, как ты давеча князя назвал? Юрий Долгорукий? Ну, к нам сюда и ему сейчас трудновато дотянуться, а потом… Потом посмотрим…

— А чего смотреть? И так понятно, — осторожно развел руками Осьма. — Теперь куда вам — туда и мне.

Он помедлил немного, пожевал губами и вздохнул:

— Но и тут мне долго не усидеть… Людно больно стало у вас. Глаз много…

— Это ты о чем? — нахмурился Корней. — Тут чужих нет!

— Чужих нет, да только своих у вас теперь прибавилось… Вам-то они свои, а мне? — Осьма поерзал на скамейке. — Из Турова к вам гости прибыли, родня ваша новая. Много вы про них знаете?

— При чем тут купец Григорий? Ты, Осьма, не крути — говори, раз начал!

— А что говорить? Путята у вас в крепости уже освоился. Сюда шли — он стоял там в сторонке. Думаю, там и сейчас стоит. Вот у него и спросите…

Дед глянул на Мишку, но тот уже и сам направился к дверям. И правда, когда они с Осьмой шли к каморке, где их ждал Корней, Путята стоял возле одного из складов, вертел в руках стрелы и что-то объяснял отрокам, собравшимся возле него. Удивления у сотника это не вызвало — Мишка сам не так давно просил дядьку Арины, оказавшегося искусным лучником, позаниматься с мальчишками, пока он здесь.

Осьма угадал — Путята все ещё стоял возле складов. Но уже один. И звать его не пришлось. Только увидев молодого сотника, выглядывающего из дверей, воин не спеша, чуть вразвалочку, направился к нему.

— Осьма-то жив? А то где потом ещё такого сыщешь, а он человек нужный.

— Мы нужными людьми не раскидываемся, — Мишка откровенно рассматривал Путяту. — Главное, чтобы НАМ нужным стал.

— Ну раз так, пошли, про вашу нужду поговорим, — кивнул его собеседник. — Приглашай в горницу, сотник, не на пороге же…

Ожерелье и клинок Корней со стола уже убрал — там стоял только изрядно опустевший кувшин с квасом. Купец, взмокший, как мышь под метлой, осушал очередную кружку и, похоже, так и не мог напиться.

— Что, Осьма, пригорело у тебя, раз меня позвать решился? Ну что ты за человек — везде норовишь на угли голым гузном усесться… Все рассказал, или мне самому воеводе представляться?

— Обижаешь, Семен Алексеич, — Осьма оторвался от кружки, вытер обильно выступивший пот со лба и покосился на Корнея. — Да разве бы мне в голову пришло за тебя прятаться? Где я, а где ты…

— Семен Алексеич? — Корней начал подниматься из-за стола, не сводя с Путяты тяжёлого взгляда. — Ну-ка, мил человек, говори, кто ты есть…

Мишка машинально отступил к двери, чтобы в случае чего иметь оперативный простор для атаки, но Путята словно не заметил этих приготовлений. Хмыкнул, шагнул к столу, уселся, не дожидаясь приглашения, рядом с Осьмой, налил себе квасу. И властно кивнул Корнею.