Социалистический реализм: превратности метода

Этот ряд серьезных претензий к соцреализму можно завершить развернутой оценкой В.Ю. Царева, которую он дает данному методу в целом: «Русская культура, может быть, и в отстраненной форме, но совершенно точно и глубоко воспроизводила мир. А здесь (в соцреализме — авт.) был создан целый параллельный, иной мир, в котором все было наоборот, все по-другому, все отвечало чувству человека, который как бы мстил первому миру, где греет солнце, где дуют ветры, где течет вода и где живет живой человек... Соцреализм молился на силу, но ненавидел тело... Это был культ силы, а человека не было. Был культ героя, а “герой” — это оживший мертвец, по сути дела. Чему учило, в конце концов, это искусство? Не тому,  как жить попросту, как “сопли вытирать”, как любить и изменять — оно учило, как умирать. И в этом мире, где все предназначено ни для чего, где насилие торжествует как высшая форма проявления силы, где тело растоптано, но все железно увязано, в этом мире существуют очень многие. Существуют с каким-то неизъяснимым удобством»[143].

Можно разделять данные характеристики и оценки или не принимать их, но в любом случае необходимо понять объективные предпосылки их появления. Причем важно понять происхождение каждой из них, но не как отдельно взятой абстракции, а как результата некоторой порождающей их всеобщей основы, и, следовательно, саму эту основу.

Последняя задача и будет решаться ниже. А пока ограничимся общим заключением: с позиции такого рода «критики» соцреализм — это суть проявление «сталинизма в культуре», ориентированного на воспроизводство социально-политического института власти сталинского режима.

Да, такое явление конечно же существовало, и примеров этого было немало (этот вопрос специально освещен в главе «Предпосылки превращенных форм соцреализма», раздела «Превращенные формы социалистического реализма» данной работы), но, во-первых, не только превращенные формы соцреализма определяли лицо советской художественной культуры и ее создателей. Во-вторых, редуцирование превращенных форм соцреализма к его единственной сущности не может быть ключом к пониманию сути даже такого феномена, как «сталинизм в культуре». Подтверждением этого является то обстоятельство, что многие, так называемые, критики соцреализма в действительности говорят не столько о сущности данного метода, т.е. его противоречиях, сколько о сложившейся вокруг него культурно-исторической ситуации. Важность последнего для понимания исследуемого вопроса нельзя недооценивать, но в то же самое время к нему нельзя сводить и все существо проблемы, что на самом деле как раз и происходит.

Господство контекстуального дискурса проблемы соцреализма, несмотря на разнообразие сопровождающих его комментариев тем не менее говорит о том, что из логики такого рода «критики» нельзя вскрыть ни сущность соцреализма, ни его превращенные формы. Более того, методология, которая строится на принципах «весьма приблизительно и принципиально условно», объективно вытекающих из абстрактного подхода к проблеме соцреализма, не позволяет в полной мере решить даже задачу описания данного метода на уровне его проявления, что, в свою очередь, делает все более затруднительной уже саму задачу критики основного метода советской культуры.

***

Один из основных упреков, адресуемых соцреализму, заключается в том, что он, претендуя на то, чтобы быть художественным методом, является всего лишь перманентной актуализацией идейного дискурса. Говоря иначе, соцреализм слишком тесно сопряжен с областью идей, да еще общественно-политического характера; более того согласно концепту данного метода, даже само художественное содержание искусства соцреализма рассматривается лишь в качестве формы выражения таких идей. Необходимость подчинения всех составляющих художественного процесса, равно как и его результата, социалистическим идеям неизбежно диктует решение и таких вопросов (структура, драматургия, архитектоника произведения искусства и др.), которые с полным правом можно отнести к области свободного творчества.

Эта экспансия идейного дискурса на территорию «творческой мастерской», казалось бы, не может не вызвать протеста со стороны художника. В качестве примера такого рода упреков (коих немало) можно привести высказывание исследователя А.К. Якимовича: «В ключе официального дискурса всегда требовалось показать героизм и человечность, социальную значимость и историческую правоту героев, полноценность и “беспроигрышность” стилистики соцреализма». Поэтому произведения “тоталитарного” искусства» всегда выглядят как пропагандистские имитации искусства, а проще говоря — вранье и средство промывания мозгов»[144].

Ряд подобных оценок и претензий можно продолжить, но в любом случае некоторые вопросы, связанные с идейной стороной данного метода все-таки остаются открытыми и, в частности, следующий: насколько «идейность» является специфической чертой искусства соцреализма? Как обстоит с этим вопросом в других художественных направлениях, причем не только отечественной, но и мировой культуры?