Социальное общение и демократия. Ассоциации и гражданское общество в транснациональной перспективе, 1750-1914

Именно вера в связь между демократией и общественными объединениями снова ожила и в Европе в конце XX столетия, накануне и во время краха советского режима и параллельного по времени кризиса западной модели государства всеобщего благосостояния по окончании холодной войны в дискуссиях о «публичной сфере» и «гражданском обществе». При этом свое второе рождение пережили исследования немецких интеллектуалов послевоенной эпохи – таких, как Райнхарт Козеллек и Юрген Хабермас, – которые были посвящены генезису и политической роли «общества» и «публичной сферы» XVIII века. Р. Козеллек, следовавший за консервативными воззрениями Огюстена Кошена и Карла Шмитта, видел в «обществе социального общения» Просвещения с его преувеличенным морализмом предшественников тоталитаризма эпохи модерна. Ю. Хабермас, напротив, следовал либеральной точке зрения, но в преломлении ориентированной на марксизм «критической теории общества» и видел в упадке просвещенной либеральной публичной сферы причину политических катастроф XX века и подъема «массовой демократии», которая, с его точки зрения, несла политические угрозы. В ней, по меткому выражению Хабермаса, нет «публичной сферы», последняя здесь лишь «изображается»[267]

.

Безусловно, новые исторические исследования на эту тему, которые также отражены в настоящем обзоре, раскрыли обусловленность обстоятельствами времени идеалистически-пессимистического лейтмотива подобных историко-философских концепций об отношении политики и морали, социального общения и публичной сферы между Просвещением и XX веком, «эпохой крайностей» (Эрик Хобсбаум). Однако исследования Р. Козеллека и Ю. Хабермаса и до сих пор не потеряли своей притягательной силы, поскольку они представляют критическую точку зрения на основы модерной демократии, угрозы, которые она несет и которым подвергается сама[268]

.

Если попытаться сделать итоговое сравнение истории обществ социального общения с середины XVIII века по начало XX века, можно увидеть и вычленить терминологически три связанных между собой процесса:

1. Расширение. Сфера общественных объединений расширялась в ритме временных и пространственных волн. Каждая из этих волн создавала бóльшую плотность сети ассоциаций и порождала новые задачи для них. Такое расширение можно объяснить лишь на фоне нарастающей глобализации мира, взаимных обменов в идейной и политической сфере, миграции, торговли и экспансии. В эксклюзивных формах социального общения XVIII века выражали себя идеи и практики Просвещения. Они охватывали транснациональное пространство от Бостона до Санкт-Петербурга. На их основе около 1800 года образовались новые общественные объединения, которые в 1830–1840-х годах вызвали настоящую эйфорию союзов в Европе и США. В общественных организациях просветительские идеи и практики соединились с современными эпохе политическими течениями: либерализмом/республиканизмом, социализмом и национализмом. В континентальной Европе это развитие протекало под недоверчивым оком государства, которое – с разным успехом на Западе и Востоке – пыталось контролировать стремление к общественной активности своих граждан. Одновременно увеличились задачи общественных организаций: национальные, конфессиональные и социально-реформаторские ассоциации расширили этот спектр, часто наряду с новыми требованиями к социальной эксклюзивности и морально-политической миссии. В 1860–1870-х годах берет начало новая волна создания ассоциаций, деятельность которых была направлена на либерализацию и национализацию общества и одновременно являлась результатом этих процессов. Снова увеличилось как число ассоциаций, так и их задачи и цели; они имели больший транснациональный охват, достигнув городов русской провинции – тенденция, которая радикально усилилась снова в конце XIX столетия. Накануне 1914 года почти все сферы городских обществ в рассмотренных здесь странах были организованы в ассоциациях. Расширение и специализация общественных объединений принесли с собой новые формы организации групповых интересов, политического социального общения и современной массовой культуры, которые взяли на себя многие предыдущие задачи ассоциаций и в то же время вышли за их рамки.