Совершенно несекретно

Часто кадровый выбор президента невозможно было объяснить, появлялись новые, какие-то серые, порой скандальные личности, а то и просто противники и самого президента, и проводимых им реформ. Таких примеров было много. Наиболее яркие из них — Руцкой, Ильюшенко, Коржаков.

Когда в ночь перед регистрацией кандидатов в президенты в Центральной избирательной комиссии выбор Ельцина пал на Руцкого как на кандидата в вице-президенты, многие оказались в шоке и никак не могли понять, что заставило Ельцина принять такое решение. Но, с точки зрения избирателя, Борис Николаевич выбор сделал точный: военный летчик, Герой Советского Союза, в Верховном Совете проявил себя напористым депутатом, умеющим защищать социальные права военнослужащих.

Однако выбор Ельцина в конечном счете оказался трагичным для страны. Сложные отношения складывались у президента Ельцина с вице-президентом Руцким постепенно, не сразу. Руцкой — человек с амбициями, привык решать вопросы по-военному жестко и быстро, порой не вникая в последствия таких решений, будучи не всегда в ладу с законом. Ему казалось, что он имеет часть президентской власти и может ею распоряжаться по своему усмотрению. На самом же деле, по Конституции, он мог делать только то, что поручал ему президент. И президент допустил несколько ошибок, когда доверил Руцкому введение ЧП в Грозном, когда поручил ему возглавить межведомственную комиссию по борьбе с преступностью, когда обязал заниматься сельским хозяйством. Шуму от Руцкого было на всю страну, а проку — никакого. Сама манера обращения с людьми, когда он ставил их «на ковер», уже в то время была недопустима.

И вот, с одной стороны, Руцкой — защитник демократии, прав человека, с другой — самый ярый нарушитель и демократии и прав человека. Эти 11 чемоданов компромата — свидетельство нарушения закона и прав человека, так как оперативные данные были оглашены в форме обвинения людей, обладающих правом презумпции невиновности. Провал ЧП в Грозном чуть не стоил войны в этом регионе. Руцкой явно проиграл, но признаться в этом у него не нашлось мужества. «Человек без тормозов» — так многие тогда характеризовали А. Руцкого. Это особенно стало проявляться после победы над ГКЧП, когда Руцкой оказался в центре внимания прессы и общественности. А затем последовала его война с молодым правительством и с либеральными реформами. А затем — война и с президентом, когда Руцкой согласился и с импичментом, который объявил Б.Н.Ельцину Белый дом, и с занятием кресла президента страны на нелегитимном съезде народных депутатов…

Из сообщений СМИ:

«Вице-президент сомневается: «Меня такое правительство не удовлетворяет, потому что в нем нет практиков», — сказал А.Руцкой, выступая в Новосибирске на встрече с активистами местного отделения народной партии «Свободная Россия».

«Сегодня я практически отстранен от механизма принятия решений, но это не значит, что я не могу выражать свое мнение. Я заявлял и продолжаю говорить: программы реформ не существует, ибо простое перечисление мер на съезде народных депутатов не является программой. Я выступал и выступаю против освобождения цен. Я также не согласен с политикой рыночных отношений, при которой на территории Российской Федерации создано более 600 бирж и свыше 1200 коммерческих банков, занимающихся спекуляцией. Я полностью поддерживаю цивилизованный рынок, однако мы не та страна, которая может перейти к рынку всего за

неделю» (·Российская газета», 29 ноября 1992 г.).

Конечно, есть вина и окружения Бориса Николаевича в том, что руководители службы безопасности подстегивали неприязнь президента к Руцкому, подсовывая ему записи прослушанных разговоров. А поскольку Руцкой — прямой и бесхитростный вояка, он и говорил все то, что в данный момент думал, но обычно в такой «данный момент» он воевал. Стоило все это нам, обществу, стране — октября 1993 года и отсутствия в Конституции такой должности, как вице-президент Российской Федерации.

Мне представляется, что Борис Николаевич выбрал абсолютно неправильный тон общения с экс-президентом СССР М.Горбачевым — тон человека обиженного и еще не отомщенного.

Из интервью Ельцина итальянской газете «Република»: