Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

3. Дальнейшее развитие военных школ райхсвера в СССР («Имеющаяся школа летчиков может быть расширена; танковая — организуется»).

4. Взаимное участие на маневрах, полевых поездках, военных играх.

5. Обмен разведывательными данными («его желательно развивать так, чтобы «с немецкой стороны получать больше, так как мы передаем все, могущее их интересовать»).

Зект согласился с такой постановкой вопроса, ответив лишь, что при этом надлежит считаться с отсутствием у райхсвера собственных средств, достаточных для постановки новых производств в СССР. Учитывая, что военно-промышленное сотрудничество для Москвы было главным, основной упор Уншлихт сделал именно на него, назвав 9 наиболее актуальных для СССР направлений:

а) авиация: металлическое самолетостроение, моторостроение — увязка его с автомобильным производством и создание тем самым базы для производства танков, тракторов, броневиков;

б) химия: «Берсоль» хоть и не выполнил обязательств, но дело надо развивать, приступив к оборудованию производства других ОВ; хлор-продукция мирного времени является одновременно основой всех этих веществ;

в) тяжелая артиллерия (сухопутная и морская): калибры от 6 до 18 дюймов, зенитки от 4 до 5 дюймов. Завод имеется в Сталинграде, его нужно расширить и оборудовать;

г) снаряды: заказ выполнен, качество хорошее, готовы продолжать;

д) танки: завод есть, необходимо расширение;

е) оптика: интерес к наладке производства измерительных и наблюдательных приборов, прицелов, прожекторов;

ж) пулеметы: разговоры тянутся, дело не движется; завод имеется в Коврове, готовность изготавливать пулеметы обоих калибров (и для РККА, и для райхсвера);

з) флот: советскую сторону интересовало производство подлодок, сторожевых судов, катеров; верфь имеется в Николаеве, на Черном море;

и) радио: производство агрегатов, динамо для полевых радиостанций, стальной жилы для полевых кабелей[237].

В кратком письме Чичерину (копии Литвинову, Сталину, Ворошилову) от 23 марта 1926 г. Крестинский сообщал, что по большинству вопросов между Уншлихтом и Зектом царило «полное единомыслие». Уншлихт сам также слал донесения в Москву. Одно из них Политбюро обсудило 25 марта (протокол № 17) и передало его «на разрешение Секретариата ЦК». Затем делегация Уншлихта разбилась на комиссии и начались «конкретные переговоры с руководителями соответствующих отделов Ваффенамта (нечто вроде нашего ЦУСа[238]

, но в более широком смысле)»[239].

25 марта 1926 г. Уншлихт, Крестинский и Якубович встретились с военным министром Гесслером, присутствовал майор Шельберт. Крестинский констатировал, что на проходивших конкретных переговорах «не все обстоит благополучно» в том смысле, что немцы, ссылаясь на отсутствие денег, заявляли, что их участие в финансировании предприятий в СССР и обеспечении заказами заводов «совершенно исключено». Уншлихт отметил, что, отказываясь от финансовой поддержки совместных проектов, немецкая сторона готова лишь оказать содействие в привлечении частного германского капитала, сводя его роль таким образом к «простому посредничеству» между советской стороной и германскими частными фирмами.

Указав на наличие потребности райхсвера в вооружении (тяжелая артиллерия, танки и т. д.) и на тот факт, что затраты на его приобретение производятся, Крестинский предложил, чтобы эти заказы были сделаны в СССР. Он предложил Гесслеру «устроить свидание» Уншлихта с райхсканцлером и поставить вопрос о финансировании перед ним, раз уж военное министерство не имеет средств для совместных работ. Уншлихт попытался усилить этот ход Крестинского, подчеркнув, что «перед своим отъездом из Москвы он докладывал своему правительству о предстоящих переговорах в Берлине и мог установить в наших руководящих кругах в лице Рыкова и др. серьезный интерес к данному делу».

26 марта Уншлихт, Лунев и Якубович были у Зекта. Перед разговором с ним члены советской военной делегации, работавшие в отдельных комиссиях, доложили о результатах своих переговоров. Они выяснили, что «немцы готовы очень далеко идти» в сотрудничестве, не требующем больших денежных затрат: создание военных школ, испытательных и конструкторских бюро и т. д. Разговор Уншлихта с Зектом на этот раз носил «более специальный военный характер», «при этом нажимистый». Здесь выявились уже «деловые разногласия, именно, что и в какой области немцы считают для себя нужным и возможным, а с другой стороны, что мы считаем минимально необходимым». «Положительным результатом этого разговора» было то, что, как отмечал Крестинский в письме Чичерину от 26 марта 1926 г. (Копии Литвинову, Сталину, Ворошилову), «немцы будут выступать не просто как посредники, а совместно с нами, как заинтересованная сторона»[240].