Советская поэзия. Том первый

‹1941›

РОЗЫ И ВИНОГРАД

С работы девушка усталая пришлаИ, хоть вечерять мать зовет ее из хаты,За цапку — ив цветник, где роза расцвелаГде раскудрявились кусты зори и мяты.Вернулся из своей поездки машинист,Покрытый пылью весь, насквозь пропахший дымом,И — к винограднику! Попорчен, может, листМучнистою росой. Спасать необходимо!Цветения закон и раз, и два, и три,И много раз юнец исследовал пытливый.И в огороде мак поднялся, — посмотри! —Как будто пламени живого переливы.Мы любим музыку, что за сердце взяла,

И творчество в труде, что стало повсеместным.У счастья нашего есть равных два крыла:Цвет роз и виноград, прекрасное с полезным.

‹6 сентября 1955 г. Киев›

САДЫ БОЛГАРИИ

Сады Болгарии — не только цвет,Не только плод, а след бессмертных лет,След, тяжкою проложенный борьбою,В какой растут отважные герои.Сады Болгарии — не только труд,А вольный люд, что вырвался из пут,То славный Плевен, Шипки высь святая,Славянской дружбы память золотая.Сады Болгарии — то гневный зовБолгарских и советских удальцов,

То светлый день расплаты и отмщенья,Сентябрьский светлый День Освобожденья.Так пусть цветут Болгарии сады,И пусть волнами солнечной водыЖизнь наших братьев катится отнынеВ горах Родопов, в Розовой Долине!

‹1957›

* * *

Есть такие строки у Верлена,Где поэт, беседуя с собой,С горечью клянет себя: «Презренный!Что ты сделал со своей судьбой?»Только бы не с горьким тем вопросомСумерки вечерние пришлиВ час, когда светлеет тучка косо

Островком у берега земли,В час, когда вода холодновата,Стекла в окнах синевой сквозят,В час, когда потемки возле хатыЧто-то тихо шепчут с грустью в лад!Городская жизнь шумит бессменно,Полыхает клен над головой…Нет! Строкою горькою ВерленаНе хочу я встретить вечер свой!

‹21 октября 1959 г.›

ДЕНЬ ОКОНЧИЛСЯ…

День окончился, не начинаясь,Он угас, как тихий огонек.Просто, на календаре меняясь,Место уступил листку листок.За окном машины снова, снова,

И любая путь проходит свой,Как волна пространства мировогоОт одной звезды к звезде другой.А душа могла б угомониться,Успокоиться могла б она…Сразу не поймешь, что с ней творитсяВесела душа или грустна?Лишь себе скажу я откровенно:Мне волненьем всколыхнуло грудьОт улыбки в лифте, несомненноПредназначенной кому-нибудь.

‹27 ноября 1959 г. Варшава›

РОБЕРТ ЭЙДЕМАН

(1895–1937)

С латышского

С ТОБОЮ И СО ЗВЕЗДАМИ В БЕСЕДЕ