Советская система: к открытому обществу

В моей предыдущей книге, «Алхимии финансов», я изучал проявление рефлексивности на финансовом рынке. Я утверждал, что финансовые рынки можно рассматривать в качестве исторических процессов, и таким образом их можно использовать в качестве лабораторий для проверки моей теории истории. В книге выделены две основные модели. Одна – так называемая модель бума/спада, которая характерна для фондовой биржи и рынка кредита. У нее асимметричная форма, процесс начинается медленно, постепенно раскручивается до бешеного пароксизма, а затем следует катастрофичный откат. Другой моделью является полный цикл, симметричный, ведущий из одной крайности в другую. Эту модель лучше всего наблюдать на примере неустойчивых валютных рынков.

Таковы общие положения теории истории, которую я предлагаю применить к современной исторической ситуации. Мне представляется, что модель бума/спада особенно применима к последовательности событий, которую я собираюсь описать. Если читатель хочет иметь более подробные теоретические объяснения, он может обратиться к Приложению. Основной идеей является предубеждение в представлениях участников, которое влечет за собой разрыв между ожиданиями и фактическим ходом событий, без него результатом было бы скорее равновесие, чем процесс исторических изменений.

Перед тем как начать свой анализ, я должен ввести одну важную поправку. До сих пор я говорил о процессе изменений, который был сначала самоусиливающимся, а в конце саморазрушающимся. Теперь я должен расширить понятие, чтобы оно включало также отсутствие изменений. Это достаточно тонкий момент. Я утверждаю, что неизменность, вместо того чтобы быть выражением равновесия, является также условием неравновесия, в котором человеческие представления и реальные условия противоречат друг другу и характеризуются рефлексивным взаимодействием. Статическая схема, которую я представил, великолепно прояснила вопрос: в закрытом обществе догма далеко отстоит ог действительности. Теперь я должен показать, что тот же самый принцип применим к моей теории истории, то есть неизменность может также вызвать процесс, который сначала будет самоусиливающимся, но фактически саморазрушающимся.

Нелегко показать это в чисто абстрактных категориях, но я попытаюсь. Отсутствие перемен часто оправдывает господствующую догму, которая строится на принципе неизменности, в то же время господство этой догмы помогает привести общество к полной остановке. Это самоусиливающийся, рефлексивный процесс, который делает и представления, и условия действительности неизменными, но он не обеспечивает равновесного состояния, потому что существует предубеждение в пользу неизменности. С изменением условий действительности господствующая догма не может приспособиться к ним: разрыв между догмой и действительностью увеличивается. Веру в догму становится все труднее и труднее поддерживать. Когда вера в истинность догмы уже подорвана, на какое-то время, может быть, возможно сохранить ее административными методами. Но догма потеряла свою силу убеждения; это ослабляет сопротивление переменам в реальном мире, который, в свою очередь, делает предвзятый характер догмы более очевидным. Самоусиливающийся процесс начинает двигаться в противоположном направлении. Точно так же как первоначальный процесс проявился как замедление, приближающееся к полной остановке, противоположный процесс ведет к ускорению, заканчивающемуся полным крахом закрытой системы.

Это абстрактная модель, которую я предлагаю применять к эволюции советской системы. Описание практически без изменений взято из «Алхимии финансов», только там я говорил о типичных последовательностях бума/спада на бирже и в банковских операциях. Здесь есть одна существенная разница: ряд бума/спада описывает только процесс ускорения, но не процесс замедления, приближающийся к остановке. Полный цикл состоит из двух фаз, одна из которых завершается остановкой, а вторая производит катастрофическое ускорение, которое называется спадом на финансовых рынках и революцией в истории. В «Алхимии финансов»

я рассматривал только вторую фазу, потому что именно она делает историю на финансовых рынках. Здесь я еще раз сфокусируюсь на второй фазе, а именно распаде «советской системы», потому что это тот исторический момент, который мы сейчас переживаем. Но мы не можем вполне понять современный момент без осознания того, что была некая первая фаза, которая завершилась установлением косной догматической системы.

Тем, кто знаком с теорией сложных систем, или теорией хаоса (ее разговорное название), конечно, известна моя терминология. Когда я говорю о расширяющемся разрыве между догмой и реальностью, я имею в виду территорию, где воцаряется хаос; Пригожин называет это ситуациями, «далекими от равновесия». Я объясню связь между моей теорией истории и теорией сложных систем в Приложении.

Примечание