Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Да, не вернуть. Клубится пустьДым за окном вагонным. ЗановоЗажмурься. Вот он — теплый вкус,И цвет, и выпуклость банана.Загаром тронутая бровь.Ребячий всхлип. И вся нелепостьДождей полтавских и ветров,Не по-весеннему свирепых.Щекочут губы пчелы век,Жужжа ресницами, как зуммер.Без жал, без жалоб. ЧеловекИмеет право на безумье.Прапамять? Или праигра?Страна Юно? Терра Фонтана?

Но в мире графиков и графСтена, как пошлость, деревянна.Да, рычага не повернуть.Диспетчер пьян. Страшней — бездаренИ времени железный прутНе выгнуть никаким ударом.Но мы сильнее рук своих:На стыке спазм, слез, междометийДошедший до абсурда мигВеличественнее тысячелетий.1940^{470}

471. Шестнадцатилетнему Маяковскому

…Я вот тожеору

А доказать ничего не умею!В. МаяковскийТы тут. Ты со мною. Но ты мне не рад —Свирепый мальчишка в пастушеской шляпе.Непримирим твой голодный взгляд,И красками плащ заляпан.Ты глядишь на меня. Не мигая. В упор.Как только войду, каждый раз.И такой жестокий укорВ темноте твоих глаз.Я с поличным поймана. Не дышу.Я знаю, что ты мне хочешь сказать:Я плохо живу. Плохо пишу.Ору, не умеючи доказать.

Оправдаться нечем. Молчу. Стою.И мне вовек подойти не посметь,Чтобы эту замерзшую руку твоюДыханьем своим согреть.И мне вовек не дано объяснить —Ни тебе, ни себе, никому:Как это все-таки трудно — жить.И все-таки радостно… Почему?И пусть объяснения этому нет,Как нет объяснения снам и любви.Строжайший из судий выносит мнеСтрашнейший из приговоров: живи!1940^{471}

472. Поэзия (Из цикла «Стихи о завтрашних стихах»)

Пусть я стою, как прачка над лоханью,В пару, в поту до первых петухов.Я слышу близкое и страстное дыханьеЕще не напечатанных стихов.Поэзия — везде. Она торчит угламиВ цехах, в блокнотах, на клочках газет —Немеркнущее сдержанное пламя,Готовое рвануться и зажечь,Как молния, разящая до грома.Я верю силе трудовой руки,Что запретит декретом СовнаркомаПисать о родине бездарные стихи.1940^{472}

473. После ночной смены