Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи

Не могу не сказать в данном контексте о своих собственных впечатлениях о работе МДГ. Я был знаком со многими членами и активистами МДГ и присутствовал на некоторых собраниях этой группы в качестве «наблюдателя». Это не были какие-то подпольные собрания, и на некоторые из них еще в июне – июле 1989 г. меня приглашал Г. Попов. Я с большим удивлением, даже с недоумением убеждался, что и для Г. Попова, и для А. Собчака, и для Виктора Пальма, с которым я был знаком еще с 1971 г., а также для А.Д. Сахарова и других вопрос стоял не только об интеллектуальной или нравственной оппозиции, не о каких-то предложениях и программах, а о власти. Эти люди хотели и готовы были возглавить как отдельные города и области, союзные республики, так и весь Советский Союз. Университетские профессора, академические ученые, специалисты по физической химии, как В.А. Пальм, или профессора консерватории, как Витаутас Ландсбергис, малоизвестные научные сотрудники по проблемам высоких температур, как Аркадий Мурашев, или по истории, как Сергей Станкевич, – все они претендовали на политическое влияние и власть. Сходные фигуры возникали и в столицах союзных республик: филологи А. Эльчибей и З. Гамсахурдиа, этнограф и фотограф З. Позняк. Но ведь политическая власть – это сложная миссия, это трудная профессия, гораздо более трудная, чем руководство кафедрой в Московском или Ленинградском университете. Чем руководствовался такой человек, как Тельман Гдлян, человек с весьма скромным интеллектом и сомнительными нравственными качествами, претендуя или на пост министра юстиции, или на пост Генерального прокурора? Как недавнему диссиденту, мне были близки многие из программных требований лидеров МДГ. Но я не был согласен с радикальностью этих требований, с поспешностью их выдвижения, с методами, которые предлагались для их выполнения, с готовностью повести за собой народ и общество, которые этих людей почти совершенно не знали. Да и эти люди очень плохо знали реальные проблемы страны и общества. Забегая вперед, можно сказать, что многие из активистов МДГ уже через год или через два смогли получить вожделенную власть, но не преуспели на своих высоких постах. Но мы могли видеть и другое. Те самые люди, против которых выступали лидеры МДГ и которые сидели в 1989 г. в кабинетах Кремля и Старой площади, также оказались несостоятельными и неспособными работать в условиях демократии. Но эта тема выходит за рамки настоящей работы.

Обострение социальных проблем и начало рабочего движения

Отдельные забастовки происходили в Советском Союзе и во времена Н.С. Хрущева и Л.И. Брежнева. Все они были спонтанными и продолжались недолго. Почти во всех случаях рабочие и служащие протестовали против неожиданного для них изменения норм выработки и расценок, увеличения цен или ухудшения снабжения. Отдельные стачки были вызваны грубостью администрации. Главным арбитром при разрешении возникшего конфликта выступали чаще всего даже не партийные органы, а органы КГБ. Однако репрессии в отношении рядовых участников забастовок почти никогда не предпринимались, и в конечном счете власти соглашались на удовлетворение всех или хотя бы части требований рабочих.

В 1986 – 1987 гг. во многих отраслях и во многих регионах страны увеличилось число забастовок. Особенно много таких стачек происходило на предприятиях легкой промышленности, на стройках, на шахтах и рудниках. Наиболее часто эти забастовки происходили в Прибалтике и в Закавказье, а также в городах Поволжья. Печать об этих трудовых конфликтах не писала, они по-прежнему регистрировались только органами внутренних дел и КГБ. Все эти забастовки также были спонтанными и не сопровождались образованием стачечных комитетов. Они никак не были связаны друг с другом.

В 1988 г. число забастовок в СССР снова увеличилось. Некоторые из забастовок выдвигали и политические требования. В Российской Федерации речь шла о недоверии руководству предприятия и замене или перевыборах этого руководства. В Армении и Азербайджане выдвигались и требования об изменении конституции. О многих таких забастовках мы узнавали и из печати; в Советском Союзе начала проводиться политика расширения гласности и относительной свободы печати. Появились и первые попытки политического и научного анализа забастовок, например, в журнале «Рабочий класс и современный мир», который издавался тогда Институтом международного рабочего движения АН СССР. Никто еще не делал тогда вывода о начале рабочего движения в СССР. Речь шла о досадном исключении из общей благоприятной ситуации. При этом официальные общественные организации, включая и профсоюзы, почти во всех случаях конфликта принимали сторону администрации предприятия.