Советский Союз в локальных войнах и конфликтах

Так, в ходе китайско-индийского кризиса (1962 г.) решающее влияние на выбор Д. Неру так называемой «передовой политики», то есть занятия спорной территории явочным порядком, через развертывание сети индийских военных постов, оказала его убежденность в боеготовности индийской армии. Она основывалась на соответствующих докладах министра обороны К. Менона, а затем сменившего его на этом посту М. Каула. Поэтому Неру, выступая в Народной палате, неоднократно говорил о том, что индийская армия готова к любым испытаниям, в том числе к отражению совместного военного выступления Китая и Пакистана[605].

Однако полевые командиры индийской армии, знавшие о реальном положении дел, не сомневались в подавляющем военном превосходстве Китая на спорных территориях. На основе их информации генеральный штаб индийской армии в 1959–1961 гг. подсчитал, что в спорном Ладакхском районе, к примеру, китайцы обладали десятикратным преимуществом в военных силах, не говоря уже о более выгодном состоянии транспортных коммуникаций. В апреле 1961 г. генеральный штаб доложил министру обороны о том, что, «если китайцы захотят осуществить крупное вторжение на нашу территорию на избранных направлениях, мы не сможем помешать им осуществить это»[606]. В июне того же года они рекомендовали эвакуировать ряд недавно оборудованных военных постов до тех пор, пока авиация не будет в состоянии доставлять к ним необходимое количество снаряжения и продовольствия. В конце сентября 1962 г. генерал У. Сингх, командир XXIII армейского корпуса, безуспешно пытался убедить высшее командование в необходимости отвести свои силы к югу от линии Макмагона из-за невозможности их полнокровного снабжения[607]

.

Индийские полевые командиры не сомневались, что Китай рано или поздно ответит силой на попытки размещения индийских военных постов на спорной территории. Однако их возражения учтены не были. Более того, офицеров, не согласных с избранным военно-политическим курсом, увольняли из армии. На их место ставились лица, не способные возразить против принятых руководством страны решений.

Подобная реакция на предупреждения полевых командиров была во многом обусловлена антагонизмом, существовавшим между министром обороны Индии К. Меноном и генеральным штабом. Генеральный штаб был раздражен постоянным и нередко некомпетентным вмешательством Менона во внутриармейские проблемы. Министр же подозревал высших военных, а также ряд полевых командиров в политических амбициях, в результате чего ставил под сомнение достоверность поступавшей от них информации. Он все активнее окружал себя людьми по принципу личной преданности: в их числе оказался и его будущий преемник М. Каул. В результате военные, недовольные положением дел в армии, были фактически лишены доступа к премьер-министру Д. Неру.

Став министром обороны, М. Каул показал себя еще более активным сторонником «передовой политики». Он неоднократно заверял Неру, что эта политика может быть реализована без особого риска, несмотря на запаздывание в развертывании основных сил индийской армии. Так, в июне 1961 г. он докладывал премьер-министру: «Для нас выгоднее развернуть как можно больше военных постов в Ладакхском районе… не ожидая их основного обустройства, поскольку я убежден, что китайцы не посмеют атаковать наши позиции, несмотря даже на то, что эти посты относительно слабее, чем китайские»[608]

.

Каул, как и его предшественник, продолжал увольнять офицеров, не согласных с его позицией. К примеру, подобная участь постигла генерала С. Верма, командира корпуса в западном секторе, который, услышав в парламенте заверения Неру, о том, что военная ситуация в приграничных районах благоприятствует Индии, в начале 1961 г. написал письмо заместителю министра обороны генералу Тапару с просьбой довести до Д. Неру правдивую информацию о действительном состоянии дел или вынести, по крайней мере, этот вопрос на обсуждение армейского командования. Тапар не рискнул встать в оппозицию к Неру. Вскоре после этого генерал С. Верма был уволен из вооруженных сил[609].