Современная африканская новелла

— Пожалуйста, говори же! — сказал он. Он почувствовал усталость, большую усталость, подобно той, которую испытывает старый человек, долгий путь которого внезапно подошел к концу.

— Нет. Ты просил меня подождать еще неделю. Сегодня последний день.

— Да. Поэтому я и пришел! — хрипло прошептал Джон.

Вамуху молчала. Джон посмотрел на нее. Теперь их разделяла темнота. И Джон не видел Вамуху. Перед ним маячила фигура отца — высокомерного в своей истовой религиозности и властного от имени своего бога. Он вновь подумал: «Я, Джон, сын священника, которого уважают все и который уезжает в колледж, паду и разрушу все надежды?..» Он так не хотел этого падения…

— Это была твоя вина. — Он нашел в себе силы обвинить ее, хотя его сердце знало, что это ложь.

— Почему ты все время говоришь мне это? Разве ты не собираешься на мне жениться?

Джон вздохнул. Он не знал, что делать. Он вспомнил легенду, которую когда-то рассказывала ему мать.

…Давным-давно жила на свете молодая девушка. Она нарушила обычай, и у нее не стало дома, куда бы пролегал ее путь, и она не могла идти в прекрасную страну, где все было хорошо, потому что на пути был Ириму…

— Когда ты скажешь им? — спросил он глухо.

— Сегодня.

Его охватило отчаяние. На следующей неделе ему ехать в колледж. Если бы он смог убедить ее подождать… («Я ведь могу уехать и вернуться, когда все страхи останутся позади».) Но тогда власти наверняка лишат его стипендии. Он был напуган, и в его голосе снова зазвучала нотка мольбы, когда он решился заговорить опять:

— Послушай, Вамуху, ведь это случилось не сегодня… я хочу сказать, ну, вот это самое…

— Я уже сколько раз говорила тебе — я беременна три месяца, и мать догадывается. Только вчера она сказала, что я дышу, как женщина с ребенком.

— Ты не могла бы подождать еще три недели?

Она засмеялась. Все-то он выкручивается, все-то колдует.

Ее смех всегда возбуждал в нем желание.

— Хорошо, — сказал он. — Дай мне только завтрашний день. Я что-нибудь придумаю. Завтра я тебе скажу…

— Я согласна. Завтра. Я не могу больше ждать. Или ты не хочешь жениться на мне…

Почему не жениться на ней? Ведь она красивая! Почему бы и не жениться?.. Да, но люблю ли я ее в самом деле?..

Она ушла. Джону показалось, что она обманывает его и, чтобы выйти за него замуж, она придумала это

. Колени его дрожали, тело обмякло. Он не мог сдвинуться с места и опустился на землю, растерянный. Пот градом катил по щекам, как будто он долго бежал под палящим солнцем. Но это был холодный пот. Он лежал на траве, думать ни о чем не хотелось. Теперь он не сможет взглянуть в глаза отцу. Или матери. Или преподобному Карстону, который так верил в него.

Джон понял, что, хотя он и получил образование, он оставался таким же беззащитным, как и все. Таким же, как Вамуху. Так почему ему не жениться на ней? Он не знал. Он вырос у отца-кальвиниста, а директором его школы был миссионер-кальвинист. Джон попробовал молиться. Но кому молиться — богу Карстона? Это будет фальшиво. И это будет богохульство. Тогда, может, ему молиться богу племени?.. Он был раздавлен сознанием собственной вины.

Он очнулся. Где он? Потом пришел в себя. Вамуху ушла. Она дала ему еще день. Он встал — он чувствовал себя лучше. Неверной походкой он направился к дому. Хорошо, что тьма окутала всю землю и спрятала его. Из хижин вырывался смех, оживленные разговоры или перебранка. Красными язычками мелькали из открытых дверей огоньки очагов. «Деревенские звездочки», — подумал Джон. Он поднял глаза. Звезды господа, холодные и далекие, безразлично глядели на него. Здесь и там стояли группы парней и девушек, они громко разговаривали и смеялись. Для них жизнь шла обычным чередом. Джон подумал, что для них тоже придет день испытаний, и утешился.

Снова его обуял страх. Почему? Почему! Разве он не может пренебречь всеми надеждами, которые на него возложили, всеми видами на будущее и жениться на этой девушке? Нет, нет. Он не может, и он знал, что отец и церковь никогда не согласятся на этот брак. Она совсем не училась, во всяком случае, не кончила обычных четырех классов. Если он женится на ней, он навсегда лишится возможности попасть в колледж.

Он попробовал идти быстрее. Силы возвращались к нему. Воображение и мысли уносились вдаль. Он пытался объяснить свое поведение перед воображаемыми обвинителями — как часто он это делал раньше, когда еще этого не было! Он до сих пор не знает, что ему делать. Вамуху влекла его к себе. Она была такой стройной, а ее улыбка сводила с ума. В деревне не было ей равной, и ни одна девушка не собиралась учиться, не только она. Так уж принято. Может быть, поэтому многие африканцы уезжают из дома и возвращаются женатыми? Если бы только у Вамуху было образование… И если бы не инициация… Тогда он, пожалуй, сумел бы воспротивиться воле отца…

В хижине матери все еще горел свет. Может быть, ему следовало войти туда для ночной молитвы. Но Джон прогнал эту мысль — у него бы не хватило мужества взглянуть в лицо родителям. Лампа в его хижине погасла. Он надеялся, что отец этого не заметил…