Современная болгарская повесть

— Через три стула от нас сидит блондин, видишь? Инженер Харизанов. С ним тоже будь осторожна. Он составляет расписание. Может так тебе накрошить часы, что получишь первый, третий и пятый уроки и жизни не рада будешь из-за «окон». Те двое, рядом с Харизановым, инженеры-электрики, ничего парнишки, тихие, но вон та в углу, химичка — чистая змея.

Женщина, словно догадавшись, что речь идет о ней, подняла голову. Мне стало неловко.

— А вот та, молоденькая — инженер Веса Жикова, — продолжал историк, придвинувшись ко мне еще ближе, — собирается замуж за нашего учащегося со второго курса.

В комнату вошла запыхавшаяся нянечка и спросила, кто здесь новенькая по болгарскому, потому что ее вызывает директор.

— Я должен поговорить с вами по одному очень сложному делу, — начал директор, как только я уселась на неудобный стул перед его столом. — Мне не хотелось занимать вас этим в первый же день.

Значит, я верно тогда почуяла, что он о чем-то умалчивает.

— Речь идет о месте для преподавателя болгарского языка, — после неловкой паузы продолжал директор. — Мне хотелось бы быть с вами вполне искренним, да и лучше, чтобы вы с самого начала были обо всем осведомлены. Третья ставка у нас есть только на этот учебный год. Я ни в коей мере не хочу сказать, что будущей осенью именно вы должны будете перейти в другую школу, и очень не хочу, чтобы вы так поняли мои слова.

Я едва удержалась от язвительного: «А как?» Честно говоря, мне было все равно, где я буду работать следующей осенью, но в этой предопределенности было что-то уж очень обидное.

— Не обижайтесь, — угадал мои мысли директор. — Киранова и Андреева также знают об этом, но должен вам сказать, что они работают у нас уже давно, а вам придется еще потрудиться, чтобы мы имели возможность вас оценить.

— Кажется, я понимаю…

— Очень рад. Хотя подобное условие могло бы кое-кому показаться препятствием для начинающего педагога, я уверен, что при определенных обстоятельствах оно может стать неплохим стимулом. Именно это соображение и заставило меня рассказать вам все. Хотя вы рано или поздно узнали бы правду, с моей стороны было бы непорядочным молчать до конца учебного года, а потом поставить вас перед совершившимся фактом.

— Да, — искренне ответила я. — Спасибо за предупреждение, хотя, честно говоря, ваши слова меня несколько обескуражили.

— Ни в коем случае! — бодро прервал меня директор. — Начинайте учебный год спокойно, покажите все, на что вы способны. Если встретятся трудности, обратитесь к Кирановой. Она с удовольствием вам поможет. И Андреева тоже, разумеется.

Вечером я еле дождалась Михаила, чтобы рассказать об испытании, которому подверглась в кабинете директора.

— Э, он правильно сделал, что выложил тебе все как есть, — подумав, высказал свое мнение Михаил. — Похоже, тебе предстоит нелегкий год. Но для меня самое важное — чтобы ты осталась такой, какая есть. А теперь давай сходим «к нам», хочешь?

Ходить по недостроенному дому не разрешалось, но строители нас уже знали. Наша квартирка на седьмом этаже была не заперта, и на голом бетонном полу еще виднелись следы нашего последнего посещения. Прислонившись к шершавой стене, я, в который уже раз, расставила столы, книжные шкафы, кровати, оборудовала уголок для детских игрушек.

— Скорей! — тревожный голос Михаила заставил меня вздрогнуть. — Иди сюда скорее!

Чего только я не вообразила себе за те считанные мгновенья, пока бежала через переднюю! Даже оголенный кабель, обвившийся вокруг руки Михаила. Оказалось — пустили воду. Напрягая изогнутую никелированную шейку, кран выталкивал в раковину тонкую ржавую струйку. Мы тут же напились. Вода была чудесная, она скрипела на зубах и превращалась в смех.

Внизу на лестнице нас догнал мастер. Он спускался с крыши, и от его спецовки пахло ветром.

— Еще месяц. Настелим паркет, и готово.

Толстые пальцы мастера порылись в Михаиловых сигаретах и выбрали самую мягкую.

— В вашу квартиру я пошлю одного парнишку, Каменчо. Для инженера, скажу, Каменчо, настелишь паркет поплотней, чтоб не скрипел. Ступишь, сердце порадуется. Вообще-то мы норму гоним, но для вас я распоряжусь.

Во дворе на веревке, протянутой между лесами, какая-то женщина развешивала белье.

— Поди сюда, Василка, познакомься, — окликнул ее мастер. — Мы с женой все по новым стройкам слоняемся. Никак не получим своего жилья. Да иди же сюда, Василка!

Женщина, не улыбаясь, протянула мне влажную руку. За ней на веревке, натянутой между лесами, покачивались мокрые брюки с вывороченными карманами и голубой детсадовский халатик.

— Ходил уж я, нельзя сказать, что не ходил, — продолжал рассказывать о своей беде мастер, подгоняемый настойчивым взглядом жены. — Повсюду ходил, одни обещания. Возьму вот брошу все и уеду. Не смотри на меня так, Василка. Третьего дня я в горсовете так прямо и сказал: если б, говорю, я мяч гонял, вы бы уж сто раз меня прописали.

— Йордан… — осторожно прервала его жена.

— А ты в горком сходи, — посоветовал Михаил. — Прежде всего туда надо было пойти.

Мастер переглянулся с женой.

— Да я и пойду. Вот завтра, как кончим, вымоюсь и схожу.