Современная жрица Изиды

Вынужденный статьями г-жи Желиховской печатно говорить о моемъ личномъ знакомств съ Блаватской и «теософическимъ обществомъ», — я говорю не съ чьихъ-либо словъ, а только то, что самъ видлъ, слышалъ и на что у меня есть неопровержимые документы. Въ случа необходимости я могу представить, въ доказательство того, что утверждаю, и новыя показанія живыхъ свидтелей.

Я нахожу, что всякія подробности и даже подчасъ мелочи обстановки, при которой начиналась въ Европ пропаганда «новой религіи», соблазнительно рекомендуемой теперь и русскому обществу въ качеств «чистаго и высокаго ученія», — вовсе не безполезны, а даже необходимы для цльности картины. Чего я не видлъ — о томъ не говорю, но что видлъ, то обязанъ разсказать именно такъ, какъ оно было.

Я не знаю, что такое творилось въ ма 1884 года въ Америк и въ Индіи, не знаю даже происходившаго за это время въ Лондон; но очень хорошо знаю все, происходившее въ Париж. Если мн приходится утверждать совершенно противуположное тому, что свидтельствуетъ въ своихъ статьяхъ сестра Е. П. Блаватской, — мн это весьма прискорбно, но что же я тутъ подлаю!

Дойдя до этого времени, г-жа Желиховская, въ качеств свидтельницы, между прочимъ, говоритъ: «Постителей бывали ежедневно массы. Елена Петровна успвала заниматься лишь раннимъ утромъ отъ 6 часовъ утра до полуденнаго завтрака, а день весь проходилъ въ пріемахъ и сует. Общество осаждало ее разнообразное, но все изъ интеллигентныхъ классовъ. Множество французовъ-легитимистовъ и имперіалистовъ льнули къ ней почему-то въ то время; очень многіе ученые, доктора, профессора, психіатры, магнетизеры, прізжіе со всхъ странъ свта и мстные. Доктора Шарко тогда въ Париж не было, но Рише и Комбре, его помощники, были своими людьми. Фламмаріонъ бывалъ очень часто; Леймари — издатель Revue Spirite; старичекъ магнетизеръ Эветъ, другъ барона Дюпоте, постоянно конкуррировалъ съ Оллькотомъ въ излченіяхъ присутствовавшихъ больныхъ. Русскихъ бывало множество мужчинъ и дамъ, и все это усиленно напрашивалось въ дружбу и въ послдователи ученія». («Русское Обозрніе» декабрь 1891 года, стр. 572).

Около двухъ мсяцевъ, до самой минуты отъзда Е. П. Блаватской изъ Парижа въ Лондонъ, я бывалъ у нея почти ежедневно, подолгу и въ различные часы дня — и никогда не видалъ ровно ничего, хоть сколько-нибудь напоминающаго эту блестящую картину. Реклама «Matin», напечатанная, какъ я слышалъ, стараніями дюшессы де-Помаръ (я этого, однако, не утверждаю за неимніемъ документальнаго доказательства) оказалась не стоившей уплаченныхъ за нее денегъ — она совсмъ не обратила на себя вниманія, какъ и многія ей подобныя. Въ то время парижскіе «интеллигентные классы» еще довольствовались своимъ, такъ сказать, оффиціальнымъ, правительствующимъ матеріализмомъ. Люди, явно или тайно остававшіеся врными католической церкви, конечно, не могли идти къ Блаватской, печатавшей, со свойственными ея писаніямъ грубостью и безцеремонностью выраженій, самыя ужасныя правды и неправды о дяніяхъ католическаго духовенства. Спириты чурались ея, какъ «измнницы», ибо она, сама бывшая спиритка и медіумъ, не только отреклась отъ спиритизма, но и оскорбляла самыя завтныя ихъ врованія. Боле или мене интересные «оккультисты», какъ напримръ Сентъ-Ивъ, стояли совсмъ особнякомъ и ужь къ ней-то никакъ не могли являться съ поклономъ.

Это были первые дни и шаги нео-буддизма въ Европ, и ничто еще не показывало, что онъ представляетъ собою явленіе, съ которымъ въ скоромъ времени, можетъ быть, придется считаться. Вокругъ Блаватской группировалось всего нсколько человкъ, старавшихся, и надо сказать — довольно безуспшно, приводить къ ней своихъ знакомыхъ. Не только никто къ ней не «льнулъ» и не «напрашивался»; но она даже сильно смущалась черезчуръ медленнымъ ходомъ дла.

Когда я имлъ жестокость разъ-другой коснуться этого больного мста, она вся багровла и становилась ужасной въ своемъ черномъ балахон «`a la magicienne noire».

— Дурачье! — разражалась она, — совсмъ погрязли въ своемъ матеріализм и барахтаются въ немъ какъ свиньи! Ну, да пождите, все же, въ конц концовъ, прохватитъ ихъ моя теософія!..

Посл того времени я прожилъ еще два года въ Париж и мн пришлось боле или мене хорошо познакомиться почти со всми лицами, бывавшими у Блаватской. Такъ какъ о нихъ будетъ упоминаться въ дальнйшемъ разсказ, то я здсь перечислю ихъ всхъ и покончу съ выпиской, сдланной мною изъ «Русскаго Обозрнія».

Въ дом улицы Notre Dame des Champs, вмст съ Еленой Петровной жили: 1) «Полковникъ» Олкоттъ, 2) Джёджъ (онъ очень скоро ухалъ въ Индію), 3) Могини, 4) Бертрамъ Китли и 5) слуга Бабула.

6) Уже извстная дюшесса де-Помаръ, о которой больше нечего распространяться.