Современный итальянский детектив. Выпуск 2

В одном репортаже сообщалось, что перчатки новые, даже запечатанные в целлофановом пакете; по уверениям прочих, они были скручены, словно их сдирали в спешке.

Когда профессору Доно Монтерисполи сообщили, что его хочет видеть невестка, он поначалу растерялся. Матильда никогда не приходила в Санто-Джованни и вообще не навязывала ему свое общество, о чем он втайне сожалел, а тут вдруг явилась даже без звонка.

После смерти брата Доно рассчитывал стать душеприказчиком своей невестки и в финансовых, и в медицинских вопросах, но, как ни странно, та ни разу к нему не обратилась. Когда у нее, по всем признакам, наступил климакс (Доно как гинеколог не мог этого не заметить), он сам предложил ее осмотреть: мол, бывают в жизни моменты, которые трудно преодолеть в одиночку, — но Матильда притворилась непонимающей. Только посмотрела своими голубыми, чуть выцветшими с возрастом глазами и поблагодарила за его заботы.

В первые месяцы знакомства Доно остро завидовал брату: он и сам бы не отказался от такой красавицы жены. Но неизменная холодноватая сдержанность Матильды в конце концов заставила его взглянуть на невестку с уважением: эта по крайней мере не промотает семейное состояние.

Войдя в кабинет, он увидел Матильду перед небольшим стеклянным шкафчиком с инструментами: наклонившись, она что-то внимательно разглядывала сквозь очки. И у него мелькнула внезапная догадка.

Доно Монтерисполи не обладал умом и способностями старшего брата, однако считал себя тонким психологом, особенно по части женской души. Наверняка, решил он, невестка пришла на осмотр, но вид инструментов испугал ее.

Матильда сперва не заметила деверя и, когда тот накрыл ладонью ее руку, вздрогнула, как будто ее поймали на воровстве. Она быстро сняла очки, убрала их в сумочку и попыталась как-то объяснить свое поведение:

— Я думала, такими перчатками уже не пользуются, — пробормотала она, указывая на шкафчик.

— Ну что ты! Это великолепные перчатки, их совсем не чувствуешь на руках.

Он усадил ее перед собой за белый письменный стол, сам устроился в кресле напротив. Разговора не начинал: пусть инициатива исходит от нее, а то наводящими вопросами он только еще больше ее смутит. Доно откинулся на спинку кресла, сознавая, что выглядит внушительно в своем белоснежном халате и золотых очках на худощавом лице, обрамленном копной седых волос.

— Я по поводу Энеа, — помедлив, сказала Матильда. — Мне как-то неспокойно…

Доно неверно истолковал ее нерешительность: скорее всего, Энеа — только предлог, видимо, все-таки ей самой требуется обследование.

— Ну что же, — покорно отозвался он. — Давай переговорим с его лечащим врачом.

И вызвал медсестру, чтобы та попросила доктора Мориджи подняться к нему через полчаса. Получаса, по мнению Доно, вполне хватило бы на уговоры и на последующий осмотр. Но время шло, а Матильда, казалось, не намерена была переходить к действительному предмету разговора. И деверь решил ей помочь.

— Ты с опаской смотришь на мои инструменты, — с улыбкой произнес он. — Уверяю тебя, тут нечего бояться. Врачебный осмотр — обычное дело, каждая женщина должна показываться по крайней мере два раза в год, особенно в пожилом возрасте. Ты ничего и не почувствуешь. Мои пациентки все в один голос говорят, что у меня очень нежные руки. — Он протянул к ней ладони, поворачивая их то одной, то другой стороной.

Матильда поглядела на него в упор и одной фразой положила конец этой двусмысленной беседе:

— Об этом в другой раз. Сейчас меня тревожит Энеа. Ты его давно видел?

— Да уж и не припомню когда.

— Как, он же недавно сдавал анализы! Неужели не зашел даже поздороваться?

— Нет, он сразу спустился в лабораторию. А результаты потом узнал от Мориджи.

— А ты ничего не путаешь?

Доно Монтерисполи пожал плечами. Что ж, если Матильде так нравится притворяться — ради Бога, он ей подыграет. Надо напрячься и вспомнить, когда племянник был у него в последний раз.

— А знаешь, ты права, пожалуй, что ко мне он тоже заходил. Как сейчас помню, он стоял возле этого самого шкафчика, где я только что тебя застал. Придется либо задвинуть его в угол, либо закрыть занавесками, а то он на пациентов наводит ужас.

Матильда вся подалась вперед.

— И как он тебе показался?

— Нормально. Немного рассеян, куда-то торопился. Да, еще, конечно, располнел очень. После сорока каждый лишний килограмм сокращает жизнь на год.

Матильда услышала в этих словах упрек и бросилась оправдываться.

— Уверяю тебя, дома он не объедается. Только первое, потом паровое или отварное мясо, зелень и фрукты. А когда он в городе, разве за ним уследишь?

— Сам должен понимать — не маленький. С диабетом не шутят. Если его не запускать, то можно жить спокойно, но стоит на короткое время перестать следить за собой, и хлопот не оберешься.

К неудовольствию Доно, они до прихода Мориджи продолжали рассуждать о диабете. Жажда, частое мочеиспускание и даже приступы необоснованной ярости — все это, по уверениям Доно, вписывалось в картину болезни. Однако есть и странные симптомы: повышенная мобильность и бессонница.