Современный итальянский детектив. Выпуск 2

На пути во Флоренцию Матильда все никак не могла успокоиться:

— Нет, ты обратил внимание, как они оба на меня напустились — и сын и мать?! Неслыханная дерзость!

— А ты чего ожидала? Ведь ты же фактически обвинила Козимо в воровстве.

— Ничего подобного! — рассердилась Матильда. — У меня и в мыслях не было. Оно и видно, что у них рыльце в пушку. А я только задала вполне законный вопрос. Обокрали наш дом, а в чьи обязанности входит следить за сохранностью всех вещей?.. — Не получив ответа, она добавила: — Ты заметил, что у них два цветных телевизора? И мебель в гостиной новая. Откуда, интересно, они берут деньги?

— Да ты с ума сошла! — возмутился Энеа. — Они уже четыре поколения служат в нашем доме, и никогда ничего не пропадало.

— А ты что, поверил в каких-то мифических наркоманов?! — огрызнулась Матильда. — Теперь чуть что — сразу наркоманы. Нашли козлов отпущения! Да откуда им знать, наркоманам, про наше столовое серебро?!

Энеа промолчал, почел за лучшее не продолжать этот спор.

14

Саверия не вошла, а буквально ворвалась в дом, размахивая газетой. Крики женщины, выросшей на просторах Базиликаты, раздавались как трубный глас.

Окно в гостиной было открыто, и Матильда едва удержалась, чтобы не прервать эти вопли крепкой оплеухой.

— Ой, поглядите, синьора, здесь про вас и про синьора Энеа!

С некоторых пор газеты ассоциировались у Матильды только с убийствами юных парочек, и вот пожалуйста, час от часу не легче! Она вырвала у служанки газетный лист и судорожно скомкала его.

— Отправляйтесь на кухню! — проговорила она ледяным тоном.

Но Саверия была так возбуждена, что и не заметила гнева, горящего в глазах хозяйки.

— Что ж это делается! Так они еще раз воров на ваш дом наведут.

До Матильды наконец дошло, что речь идет о краже в Импрунете. Она села и дрожащими пальцами расправила на столе газету. В заметке говорилось о том, что после периода относительного спокойствия, вызванного повышенной бдительностью полиции, уголовные элементы опять оживились. Затем следовал отчет о событиях, довольно подробное описание как похищенных предметов, так и тех, что остались в целости, к примеру «художественных полотен». А в заключение несколько строчек о хозяевах: «вдове знаменитого на весь город хирурга» и «сорокадевятилетнем сыне, холостяке, служащем в нотариальной конторе».

Матильда вгляделась в две фотографии, помещенные под статьей: дом в Импрунете и Энеа. Она не сразу узнала сына в молодом человеке, изображенном на снимке. Странно, откуда взялась эта фотография. Потом вспомнила: снимали во время соревнований по стрельбе из пистолета, где Энеа получил приз. Она похолодела от страха: теперь те двое полицейских увидят фотографию и снова к нему прицепятся. Саверия тоже испугалась при виде ее смертельно побелевшего лица.

— Ой, синьора, что с вами? Вам плохо?

Матильда резко поднялась со стула, вышла и заперлась у себя в спальне.

Саверии еще не случалось видеть хозяйку в таком состоянии. Конечно, ограбления и статьи в газете довольно, чтобы разнервничаться, но все же, решила она, лучше сообщить синьору Энеа.

Тот примчался домой на такси, предварительно пообещав Андреино Коламеле сразу же по приезде позвонить и рассказать, что с матерью. Матильда лежала на кровати, одетая, даже в туфлях.

— Мама, что случилось? — спросил он, присаживаясь на край кровати.

Матильда так удивилась, увидев его, что какое-то время не отвечала.

— Что ты, мама? — взволнованно повторял Энеа. — Может, я позвоню дяде Доно?

— Да нет, зачем? Со мной все в порядке. Немного болит живот, и все. Тебя, наверно, эта полоумная Саверия вызвала?

Энеа недоверчиво покачал головой. В последнее время мать выглядит как-то странно. Потухший взгляд, страдальческое выражение лица — прежде этого не было. Он виноват, совсем о ней не заботится.

— Энеа, ты видел газету?

— Еще бы. В конторе только и разговоров что о нас. Все надо мной подшучивают из-за той старой фотографии.

В голосе его послышалась грусть, и Матильда живо представила себе, каковы были эти шутки.

— А я, наоборот, растрогалась. — Она погладила его руку и слегка пожала ее, когда увидела, что он не отстранился. — Помнишь, как мы были счастливы?

— Счастливы?

— Конечно. У нас была семья, и вся жизнь впереди, и… отец был с нами.

У Матильды вначале и в мыслях не было пускаться в задушевные беседы, но сын сидел рядом, и она чувствовала, что он не оборвет ее, как обычно, и не хотелось упускать эти мгновения.

— А теперь мы одиноки и беззащитны. Никто не поддержит, не поможет, если вдруг оступимся.

— С чего бы нам оступаться? — добродушно улыбнулся Энеа.

— Порой сам этого не замечаешь. — Матильда сознавала, что ходит вокруг да около, не решаясь напрямик задать мучившие ее вопросы. — Ты будешь смеяться, но с недавних пор я снова вижу тебя ребенком, которому нужна защита, а я не в силах предоставить тебе ее.

— Так было всегда, мама. — Энеа вдруг понял, как она постарела, и рассмеялся, чтобы не выдать своего волнения. — Ты вечно стремилась меня опекать.