Современный румынский детектив

Когда я поднял высокий стакан, кубики льда зазвенели серебряным звуком, как ожерелья танцующей баядеры. Причмокивая от удовольствия, я пригубил, а потом отхлебнул хороший глоток самого подходящего для субботнего времяпрепровождения напитка: полстакана водки, четверть — джина и четверть — ананасного сока. С гаванской сигарой в одной руке и коктейлем в другой, наслаждаясь приятным теплом, охватившим все тело, я стал вспоминать похождения одноглазого Фальконетти в Лас-Вегасе, где он вызвал ажиотаж своей аристократической внешностью, воняя при этом портянками, и завел роман со знаменитой кокоткой.

Наконец мною овладели гаремная лень и сонливость. Я уже засыпал, когда, по своему обыкновению, стремительно ворвалась Серена. На ней была ночная рубашка с оборочками, кружевами, бантиками и другими финтифлюшками. Рубашка была зеленая, под цвет глаз, и совершенно прозрачная, так что Серена казалась более обнаженной, чем первая женщина, вкусившая от запретного плода.

Я приподнялся над водой.

— А, вот и мадемуазель Шарлотта Корде д’Армон. Какое удовольствие видеть вас, какая радость!

Мой намек не произвел на нее никакого впечатления.

Она пожала плечами, подвязала свою пылающую гриву лентой — разумеется, зеленой — и указала мне, подтолкнув в спину, на другой конец корыта, ближе к кранам. Я повиновался, внезапно охваченный ощущением, что меня окунули в ледяную прорубь. Подобрав подол рубашки, она вошла в воду и приказала мне закрыть глаза, чего я, конечно, не сделал, не такой дурак — в подобных ситуациях женщины предпочитают, чтобы их понимали наоборот, — и, усаживаясь в ванне, быстрым, непринужденным движением сняла рубашку через голову. Оборочки и бантики запутались у Нее в волосах, но мы вдвоем успешно с ними справились.

Она улыбнулась, гордая своей проделкой. Воспользовавшись моим замешательством, выхватила у меня стакан, чмокая от удовольствия, как и я, отхлебнула и начала плескаться. Болтая ногами, она поднимала волны, чтобы меня утопить, В отместку я выпустил из носа тучу дыма, заставившего ее раскашляться.

— Фу! — Она отвернулась и стала разгонять дым рукой. — Как ты можешь курить такую гадость?

Отпив еще глоток, она начала жадно заглатывать бутерброды, которые я себе так старательно готовил. Серена поглощала еду с ненасытностью поросенка, потерянного мамочкой в лесу и подобранного добрыми людьми.

— Ты принесла мне фотографию Манафу?

— Да, — сказала она, скривив рот.

— А какие сведения раздобыла?

— Твоего человека, — ответила она с набитым ртом, — зовут Спиридон Партение.

— Это еще что за… причетник?

— Может, ты и прав, — улыбнулась она. — Врачи часто предвещают появление причетников. Насколько я поняла из слов Аркадие, ты его знаешь. Вы вместе играете в карты, у Алботяну.

Я удивленно присвистнул, не донеся до рта сигару, и застыл с воздетой рукой, как будто благословляя похищение сабинянок.

— Вот здорово! — пробормотал я минуты через три. — Проще ничего быть не может. Откуда же этот доктор все обо мне знает?!

— После того, как ты бросил свою жену, какое-то время она была пациенткой доктора Партение.

Начали проясняться многие детали, однако меня расстроило, что Серена узнала о моем неудачном браке от посторонних, а не от меня.

Она наелась и тоже закурила — сигарету, взятую с подноса. Не обращая больше на нее внимания, я окутался клубами дыма и погрузился в размышления. Однако она скоро напомнила о себе, плеснув мне в лицо водой.

— Послушай, — серьезным тоном произнесла она, — не можешь ли ты объяснить мне всю эту загадочную историю, в которую ты меня втянул и в которой я ни бельмеса не смыслю?

Я протянул руку и забрал у нее стакан. Отпил пару глотков и вернул. А поскольку вода совсем уже остыла, пустил душ, разделивший нас горячим водопадом.

— Ты в состоянии здраво рассуждать? — (Она неопределенно качнула головой.) — Тогда слушай… У меня была, и сейчас еще есть, большая нужда в деньгах — как, впрочем, у многих. Я был готов на все, не щадил себя ради этих проклятых денег и уже строил жуткие планы один нелепее другого, когда в моей жизни появился некто: любимец фортуны, владеющий всевозможными благами и прикидывающийся простым инженером-электронщиком. Играя со мной в карты, этот тип имел наглость мухлевать все три субботние игры.

— Аркадие?! Он шулер?!

— Вот именно. Но весьма оригинальный. Он жульничал в мою пользу.

— То есть как в твою пользу?!

— Он плутовал таким образом, чтобы мне доставались лучшие карты. Если сдавал не он, то все равно ухитрялся дать мне дополнительный шанс на выигрыш. Теперь ясно, что и доктор ему помогал. Я уж не говорю о господине Мими, на редкость бестолковом игроке, который оказался им как нельзя более полезен. В общем, чтобы не разводить тары-бары, они создавали мне славу великого и непобедимого картежника.

Лицо Серены выражало крайнее недоумение.

— Не понимаю! Зачем они это делали?