Современный румынский детектив

Он сильно удавился. В его куриных мозгах не могла родиться мысль, что у кого-то еще может быть такой же порок. Вероятно, он ожидал, что я стану рассыпаться в любезностях:

"Ну что вы! Я буду наслаждаться вашим храпом!"Его изумление было совершенно неподдельным, Я искренне пожалел его — в конце концов, он был всего лишь маленьким, беспомощным человечком, вырвавшимся из когтей какой-то террористки, — и постарался его успокоить:

— Это шутка, Я буду храпеть в коридоре.

— Почему?

— Да решил повеселиться. — А — а!

Раздался легкий стук в дверь — это Франчиск принес пиво. Мошенник и не думал его охлаждать — бутылки ничуть не запотели. К тому же он откупорил все три бутылки сразу. Учитывая микроскопическую емкость желудка моего соседа, пиво в скором времени непременно должно было выдохнуться.

Как и положено в подобных случаях, последовал обмен любезностями. Франчиск пожелал человечку славно отдохнуть и попросил расплатиться. Человечек дал Франчиску на чай, в полной уверенности, что купил и его расположение.

— За твое здоровье, — пожелал проводнику мой сосед и отхлебнул. Однако он не издал того восторженного звука, с каким любители пива втягивают в себя прохладную горьковатую жидкость, и уже пожалел о деньгах. Тем не менее ему и в голову не пришло признать правоту жены, обучавшей его уму — разуму перед отъездом.

А вот Серена на прощание не пожелала и слова мне сказать — не проснулась… Я отказался от пива, потому что вдруг ощутил острую потребность "пойти по следу". В голове моей зажглась лампочка— малюсенькая, как в карманном фонарике, но главное, что она зажглась. Было очевидно, что в ночь убийства за Манафу следили. Кто бы это мог быть? Я задавался этим вопросом, потому что не верил, что Манафу без особой надобности отправился в Яссы. Независимо от того, находился он под влиянием Партение или нет, подобное путешествие вряд ли было бессмысленной прихотью. Зная, что ему наставляют рога, он в любой момент мог вернуться, чтобы посмотреть в глаза прелюбодеям.

Я дал Франчиску возможность закончить дела. Когда все наконец затихли и тишину нарушал только равномерный стук колес, я спустился с полки. Мой сосед давно уже мирно спал, и притом вовсе не храпел. Жена даже в этом обманывала его. Тусклые огни полустанка на секунду осветили наше купе. Человечек выстроил полные бутылки в шеренгу вдоль своей полки, а сам, зарывшись лицом в блин, который выдает пассажирам вместо подушки румынская железная дорога, увлекся погоней за неведомым. Я постарался не задеть его бутылки. Мне не хотелось отягощать свою совесть еще одним грехом.

Пустой коридор освещался бледным, рассеянным светом.

За окнами царила кромешная тьма, Я ожидал увидеть огни завода в Брази. Но время тянулось медленнее, чем мне казалось. Неровной походкой— поезд слегка покачивало— я двинулся в конец вагона.

Франчиск занимался какими-то подсчетами в своем закутке. Увидев меня, он криво усмехнулся. Я уселся в коридоре на откидной стульчик напротив него.

— Ты уже охладил пиво? Вместо ответа он кивнул.

— Одну секундочку. Только разделаюсь с этой квитанцией. — Работаешь в поте лица?

Он поднял голову, и я жестом показал на его бумаги.

— Что поделать? Работа есть работа, — философски заметил он.

— Да, для некоторых вся жизнь проходит под лозунгами Первого мая.

Франчиск приподнял крышку миниатюрного холодильника и извлек из блестящих, как бриллианты, осколков льда пивную бутылку, сразу покрывшуюся мелкими капельками. Он заботливо обтер ее белоснежной салфеткой. Достал стакан с толстым дном и придирчиво осмотрел его. Убедившись, что стакан чистый, он с достаточной высоты налил желтую жидкость. Белая пена мгновенно поднялась до краев.

— Пиво очень холодное, — предупредил он.

— А сам-то будешь?

— Чуть позже.

Я взял из его рук стакан и отхлебнул. Мне показалось, что я проглотил полуметровую сосульку, а заботливый приятель, ударив меня ладонью по пищеводу, раздробил ее на мелкие осколки. Тем не менее на вкус пиво оказалось приятным. Я указал стаканом на разложенные бумаги.

— Вот уж не люблю документы. Они как собачий ошейник.

— Может, поэтому вы их и теряете? — пошутил он.

— Возможно, — согласился я. — И это современное бумагомарание, которого в наше время на любой работе полно, тоже мне не по душе.

— А кому оно по душе?

— Того и гляди допустишь ошибку. И не исключено, что роковую.

Я закурил. Дверь одного из купе отодвинулась, и какой-то пассажир с разлетающимися полами халата, покачиваясь, направился в туалет в другом конце вагона. И поскольку история есть не что иное, как совпадение случайных событий, важность которых с течением времени возрастает, отодвинулась еще одна дверь, и в коридор вышла птичка — невеличка — пожирательница оводов. Это ей Франчиск помогал сесть в вагон.

Она была в тапочках, а из-под халата выглядывала ночная рубашка. Я уступил ей место, и она не заставила себя долго упрашивать. Прикуривая от моей зажигалки, улыбнулась мне одними глазами. Мне нравятся улыбчивые женщины. Серьезные кажутся мне глупыми и по — женски недалекими.