Создание Узбекистана. Нация, империя и революция в раннесоветский период

Даже самые суровые критики советской национальной политики не могут приписать отделение Таджикистана от Узбекистана и присвоение ему статуса союзной республики политике «разделяй и властвуй». Это был результат требований таджикского руководства, и вообще центральные власти как могли старались умерить таджикские требования. Скорее, отделение было связано с тем, что таджикская и узбекская элиты усвоили категории этнической государственности и начали воспринимать исторически спаянное оседлое мусульманское население Средней Азии как состоящее из двух отдельных национально-расовых групп, каждая со своими собственными политическими правами. Это были понятия еще дореволюционного времени, но они нашли отклик в классификационных схемах, использовавшихся Советским государством. Этническое разъединение среднеазиатского мусульманского населения явилось, таким образом, кульминационным моментом революционной эпохи в Средней Азии.

В первой половине XX века можно отыскать множество параллелей разделению оседлых мусульман Туркестана на узбеков и таджиков. Этнизация и последующее разъединение населения было обычным явлением на обширной территории Евразии. Этот процесс управлялся как национальными движениями, так и государствами и приводил к гомогенизации населения во многих местах. Нам известно много примеров по всей Европе, вот только некоторые из них: богемцы превратились в чехов и немцев; польско-белорусско-украинская пограничная область (так называемые кресы) была национализирована, а ее население отнесено к приемлемым (или принятым) национальным категориям; Анатолия стала сердцем Турции [King 2002; Brown 2004; Üngör 2011]. Смешение и гомогенизация населения в Европе являлись немаловажной частью современного развития. Опыт советской Средней Азии в этом отношении удручающе типичен.

В то же время поддержка советской властью узбекских ценностей не давала угаснуть чагатайской мечте. Если бы все требования таджиков были выполнены, карта Средней Азии выглядела бы совсем иначе (карта 4). Узбекистан сократился бы до трех несмежных регионов, зона оседлого населения распределена между двумя территориальными образованиями, крупные города расположены по обе стороны границы. Это стало бы полным крахом чагатайского проекта, который предполагал охватить зону оседлого населения в границах территориально-административной единицы.

Карта 4. Как выглядел бы Узбекистан, если бы в 1929 году требования таджиков были удовлетворены. Он состоял бы из трех не связанных друг с другом эксклавов, а основное население Мавераннахра проживало бы на территории Таджикистана

Неполный успех таджиков означал, что Узбекистан по-прежнему претендовал на роль наследника исламской государственности в оседлой Средней Азии. За исключением Худжанда, переданного Таджикистану, а также Оша и Джелалабада, отошедших в 1924 году Киргизии, Узбекистан сохранил все городские центры Средней Азии, в то время как Таджикистану достались лишь живописные горы. Таджики, оставшиеся в Узбекистане, стояли перед выбором: либо воспринять узбекскую идентичность, либо сохранить статус таджика и столкнуться с последствиями принадлежности к национальному меньшинству. Идея о том, что узбеки и таджики – два разных народа, в этническом отношении заметно отличающиеся друг от друга, победила. Национальный принцип теперь позволял представлять оседлое мусульманское население Средней Азии как состоящее из двух отдельных частей, которые говорят на разных языках и относятся к разным расовым группам. Поистине это был триумф идеи нации, порожденной сочетанием национального энтузиазма и советских институциональных механизмов.

Первая чистка и трансформация культурной жизни