Созвездие кактусов

На прилавке букинистического магазина лежала книга. Очень добротная с виду, в лакированном «супере», что по тем временам — пятидесятые годы — было еще модной новинкой, она вещала на немецком языке, что я могу получить «радость с кактусами». «Радость... через кактусы... » — перевел какой-то знаток языка, стоявший рядом со мной. Усмехаясь такому своеобразному переводу, я однако купил книгу, не подумав, что именно отсюда и начнется уже подлинное мое увлечение. Домой я шел с предвкушением радости и действительно испытал ее, едва открыв книгу, увидев прекрасные цветные иллюстрации-вклейки, рисунки на полях и американские пейзажи с кактусами. Дикие плоскогорья, заваленные обломками гранитов, гнейсов и базальта, конусы вулканов, обрывы пропеченных солнцем скал, саванны, ровная пампа и экзотические яркие до едкости в цвете синие и солнечные берега океанов. Всюду там были кактусы, кактусы, кактусы, очаровательно цветущие, глядящие на мир глазками ареол, ягодами, похожими на землянику, либо с плодами — подобием гладких овальных плодов шиповника, лишь покрупнее и малинового цвета. Кактусы были разнохарактерные: одни — ощетиненные растопыренными шипами, напоминали суровых воителей, гладиаторов, другие, напротив, кроткие и женственные, наряженные в кружевные накидки и ажурные юбочки.

Книга была обстоятельная, написана с немецкой пунктуальностью и немецким педантизмом. К великому сожалению, я не настолько владел языком, чтобы сразу погрузиться в чтение. Текст содержал массу новых для меня слов и терминов да и стилистически отличался от того, что мне доводилось читать. Моих знаний хватило лишь на перевод подписей под картинками, и не поручусь, что здесь я не ошибался, не брел по наитию. Так началась моя «радость через кактусы». Удивительная книга прежде всего заставила меня заняться немецким языком. Я прекрасно понимал всегда, что ни к вундеркиндам, усваивающим любой язык максимум за полгода, ни тем более к полиглотам, которые, изучив один язык за две недели, переходят, не теряя времени, к следующему, я не принадлежу. И все-таки начал освежать в памяти жалкие знания, приобретенные в школе и в институте, как я тогда считал — низачем и незачем. Теперь же, занимаясь немецким, я вдруг почувствовал, как прибавляет знание иностранного языка чего-то подлинно человеческого и возвышающего, хотя скажу прямо, не выполнил намеченной программы, не стал ни знатоком, ни переводчиком. Однако стереотипные аннотации освоил довольно легко. Были они, к примеру, такие:

«Бразиликактус Гресснера. Имеет большей частью плоскоокруглую форму со вдавленной вершиной. Одет в золотисто-желтые колючки. Цветет зеленоватыми цветами. Весной требует притенения. Родина — Бразилия. Рио-Гранди-ду-Сул».

«Ферокактус электрокантус узнается по своим янтарно-желтым колючкам, имеет средней величины округлое туловище и до 25 острых ребер. Родина — Восточная Мексика...»

Книга заставила заняться и латынью. Ее я совершенно не знал, но поскольку кактусы, как все животные и растения, обозначаются двойным названием (род и вид), а также объединяются внутри своего семейства еще в подроды, в группы родов, секции, подсемейства, мне помимо интереса к чистой систематике захотелось узнать, что обозначают все эти мудреные слова — Эхинофоссулокактус пентакантус или уже упомянутые Бразиликактус гресснери и Ферокактус электрокантус. Читая латынь, я произносил эти трудные для русского уха слова, конечно, ужасно, — говорил, например, церéус, фрайлéя, а надо, оказывается, цéреус, фрáйлея, — пугался и путался, пока не обзавелся хорошим словарем и учебником латинского языка. С тех пор слова становились все более послушными, и потихоньку я стал переводить названия кактусов, записывая их в особую тетрадь. Так начал я обогащаться еще одним нужным языком — латынью, и кактусы приобрели в русском переводе ясное, простое значение: Кактус бразильский Гресснера, Кактус воинственный янтарно-колючий... В дальнейшем я уже редко называл их по-русски; латинское название позволяет хорошо сочетать значение двух слов в одном, в то время как в русском переводе все это звучит, по чеховскому выражению, как-то «трехполенно», но в то же время ясное понимание смысла латыни способствует и большему пониманию самого предмета, добавляя нечто к совершенствованию собственной души.

Книга, которую я читал все с большим удовольствием, распаляла и без того достаточно пылкое воображение — употребим здесь оборот, характерный для писателей восемнадцатого века. Но книга оставалась книгой, а мне нужны были кактусы, сами кактусы, эти растения «с янтарно-желтыми» и всякими прочими колючкам и ребрами, со всеми их цветами и шипами. Я хотел их видеть, трогать, искать, выращивать, осязать, наконец, просто ИМЕТЬ.

Странный все-таки этот глагол иметь... Из-за него человечество претерпело и претерпевает и самые большие свои беды и самые большие радости. Может быть, это именно: радость через...