Созвездие видений

Как это случилось? Что-то повредили могучие клювы вселенских крылатых разбойников? Или Зорянка нарушила некое равновесие своим рывком сквозь корпус “Инда” и обратно? Приборы не уточняли причину аварии, они просто констатировали полное отсутствие согласия между деталями механизмов всей двигательной системы. И замолкли, перестали выдавать какую-либо информацию, оказавшись, как почудилось Северу, перед неразрешимой проблемой: какой дать совет человеку, оказавшемуся в безнадежной ситуации?

Ситуацию Север мог оценить и сам, “Инд” медленно, но верно отклонялся от курса, который должен был привести его к “Роду”. Только “Род” способен был одолеть гигантское пространство, разделяющее Солнечную систему и Созвездие Видений, только “Род” и только по межпространственному и межвременному тоннелю, проложенному еще Великой Экспедицией и лишь недавно, после сооружения “Рода-1990”, точной копии “Рода-1”, восстановленному, что и дало потомкам возможность поглядеть на деяния предков своих, добравшись до Земли. Вернуться на Ирий по старинке, тащиться мимо звезд и планет, обходя черные дыры, как было принято еще в эру сверхзвуковых и даже сверхсветовых звездолетов, было бы нелепо, невозможно: корабль доставил бы на родину лишь прах и тлен, да еще и неизвестно, что сталось бы с тем кораблем! И что говорить об “Инде”, не обладавшем и сотой долей мощности “Рода”, об “Инде” — к тому же лишенном сейчас всякой возможности передвигаться.

И с невыразимой отчетливостью Север осознал: его странствие по жизни истекает!..

Мысль эта была так внезапна, что дыхание его пресеклось, и Зорянка, которая уже успела задремать, прильнув щекой к его груди, резко подняла голову, словно уловила в стуке сердца своего Лиховида нечто необычное.

Ее глаза, потемневшие от тревоги, уставились в его глаза, пытаясь прочесть в них, что произошло. Нелепым было бы говорить ей об остановке двигателя, потере скорости и направления, но она уже и сама услышала внезапную тишину, увидела смертный ужас в глазах Севера.

…Плохо ли, хорошо ли, но Зорянка никак и никогда не умела объяснить потом, каким же образом и почему совершает она то или иное свое чудо, и Север мог лишь полагаться на собственное восприятие и оценку случившегося.

А случилось вот что.

Зорянка вскочила и пошла в обход рубки, “Инда”, то и дело приникая к стенам, словно бы всем телом вслушиваясь в происходящее там, за ними, в открытом космосе.

Северу даже почудилось, что она снова намерена туда броситься, и он схватил было ее за руку, но она только погрозила пальцем и вновь пошла по кругу, все с тем же выражением отрешенного внимания.

И вдруг улыбка легла на ее губы. Лицо засняло солнцем, так что теплее стало и на душе Севера, и тьма безнадежности на миг разошлась.

Зорянка шлепнула ладонью по стене и приникла к ней всем телом и лицом, маня при этом к себе Севера. А когда он подошел, Зорянка заставила его стать с нею спина к спине.

Удивленный и даже слегка раздосадованный ее странным поведением, Север тем не менее послушался.

Они стояли так некоторое время, и Север не заметил, когда его досада сменилась сосредоточенным, оцепенелым вслушиванием в те голоса, которые внезапно пришли откуда-то извне.

Сначала это была гулкая, протяжная мелодия то в предельно низких, то в раздирающе высоких тонах, и от этих перепадов обрывалось вдруг сердце, занимался дух… но постепенно Север начал привыкать к звуковым переливам, а еще через несколько мгновений он вдруг различил человеческую речь… О Звезды! Люди говорили по-ирийски, более того — на жаргоне звездопроходцев, он даже узнал их голоса!.. То были дежурные штурманы “Рода” Айну и Пилон, а еще механик, врач, и даже два голоса своих коллег-разведчиков узнал Север — видимо, они со своими аппаратами уже вернулись с Земли. И — кто бы мог подумать! — речь шла именно о нем, о Севере, о том, что он пропал и не подает о себе никаких вестей…

А вслед за этим словно бы тоненькая игла пронзила мозг Севера. То был приказ… чей — он не знал, но этого приказа невозможно было ослушаться. Надлежало звать, звать “Род” на помощь, веля экипажу для начала определить местонахождение “Инда”, а потом соединенными мыслительными усилиями притягивать, подтаскивать его к “Роду”, сквозь разделяющие их дали.

Севера трясло как в лихорадке, болезненные токи пронзали его, словно молнии, и краешком сверхнапрягшегося разума он ощущал, что, как и волны космоса, является лишь проводником, сквозь который осуществляется связь двух могучих сознаний: коллективного — экипажа “Рода” и еще чьего-то — властного, неодолимого и гораздо более сильного, И невозможно было поверить, что все это свершает Зорянка.