Спальня, в которой мы вместе

– Конечно же, вы так думаете, – настаивал он, принимая более торжественный вид, – и, честно говоря, отчасти правы. Если бы Дэвид не настоял на том, чтобы я прочитал ваши рукописи, у вас было бы примерно столько же шансов, чтобы я вас напечатал, сколько шансов у птицы пролететь сквозь это стекло и усесться мне на голову, чтобы справить нужду.

Такая концовка от мужчины с утонченным вкусом удивила меня. Но у него была репутация человека, который мог восхищаться как техничным пасом Зинедина Зидана, так и вычурной фразой из романа XVIII века. Он был адептом веселого и не ограниченного предрассудками сарказма. Некоторые считали его посредственностью, другие – гением. Эти последние ценили в нем открытость ума, которая и помогла Берберу встать в авангарде филологии.

– Но это было до того, как я прочитал вас, – добавил он с видом гурмана.

Я в смущении опустила взгляд.

– Многие считают, что все в нашей профессии делается по блату. Но это неправда. В лучшем случае хорошие связи позволяют преодолеть первую ступень отбора, как только что случилось с вами благодаря Дэвиду. Но никогда он не сможет дать вам талант, если у вас его нет. И поверьте мне, Эль, вы им обладаете ровно настолько, насколько необходимо.

Это было сказано без преувеличения и лести. Должно быть, Бербер говорил о ком-то другом, а не обо мне? Однако именно мне он пристально смотрел в лицо с такой напряженностью в голубых смеющихся глазах.

– Но я ничего вам не гарантирую. Издательство – это не точная наука, и я не могу обеспечить вам стопроцентный успех.

Вот где все усложняется.

– Правда, за тридцать пять лет я не ошибся ни единого раза, – произнес он, постукивая указательным пальцем по кончику носа, – я больше доверяю своему нюху, чем собственным детям.

Затем Бербер опустился в кресло, чутко следя за моей реакцией. Он только что предложил мне издательский договор на мое новоиспеченное детище под названием «Сто раз на дню»!

– Я не знаю, что ответить…

– Прежде всего вы можете вызвать лифт и подняться поблагодарить Дэвида, – сказал он с воодушевлением. – Это именно то, что я сам собираюсь поторопиться сделать, как только вы выйдете из моего кабинета.

Заметил ли он замешательство в моей натянутой улыбке? Оценивал ли тяжесть предательства, которое присутствовало в этой сделке? Без сомнения, и должно быть, он прочувствовал всю комичность и романтичность ситуации.

– Но в моей книге столько секса, – сказала я.

– И что?

– Ваше издательство ведь не специализируется на такой теме…

– Меня это не волнует. Напротив, я полагаю, что рынок сейчас созрел для эротики такого рода. Нечто, по форме предназначенное для широкой аудитории, но радикальное по своей сути.

Конечно, сегодня, когда эротические романы продаются миллионными тиражами во всем мире, подобное предложение кажется вполне естественным.

Но на тот момент, в 2010 году, все было еще так однозначно. Каждый в этой профессии позволял себе говорить, что эротическая литература больше интересует определенную публику любителей, жадных до возбуждающих ситуаций, чем ценителей красоты языка. Исключением стали лишь несколько произведений, которые пришлись по вкусу широкой публике. Таких, как «История О», «Эммануэль», «Сексуальная жизнь Катрин М.». И больше ни одной заметной книги за целое десятилетие.

Если «E&O» процветало, то лишь благодаря смелости и светлой интуиции его создателя. Бернштейн догадывался раньше самих читателей о том, что они вскоре повально будут обожать.

– Мне кажется, читатели в меньшей степени могут создать проблемы… чем главные герои книги, – решительно проговорила я.

Он с любопытством поднял густую бровь.

– Что вы хотите этим сказать?

– Допустим, что… ситуации, которые я здесь описываю, являются не только плодом моего воображения. И задействованные персонажи…

– …вполне реальны! – воодушевился он с широкой улыбкой. – Я знаю! Именно потому и предрекаю успех вашему произведению. После всей этой шумихи в СМИ, которая ведется сейчас вокруг вашего мужа и Дэвида, не хватало только пикантного рассказа о закулисной жизни семьи Барле. И вот появляетесь вы и приносите мне его на блюдечке!

Я не знала, что ответить на подобный цинизм и оппортунизм. Он был прав. Бурный всплеск фанфиков, вызванный блогом «Эль&Луи», являлся еще одним тому доказательством.

– Богатое семейство плюс скандал плюс секс равно успех!

Он ликовал.

– Вы хорошо осознаете, что мы сейчас говорим о личной жизни Дэвида Барле? Дэвида Барле, владельца этого здания, вашего друга и одного из ваших акционеров?

– Конечно. Но, если бы это стало хоть малейшей проблемой для него, он никогда не отправил бы вас ко мне, моя дорогая.

Правда заключалась в том, что меня больше занимала реакция другого Барле. Что скажет Луи? Как он воспримет тот факт, что наша страсть во всех деталях будет выставлена на потеху толпе?