Спальня, в которой мы вместе

Я сдержала свое обещание, начиная со дня твоего отъезда. И даже до этого, когда я рассказала тебе, что уже несколько недель снимаю наши любовные игры без твоего ведома.

Ах, я все еще вижу тебя посреди лепестков роз, рассыпанных на постели, удивленного и восхищенного, гордого от того, что ты раскрыл во мне хозяйку нашей любви. Настолько продвинутую отныне на том пути, на который ты направил меня, что я догадываюсь о твоих желаниях еще раньше, чем ты сам можешь их понять.

Хоть тебя и оторвали от меня сейчас, я буду продолжать твое дело. Именно поэтому я возобновила работу над книгой «Сто раз на дню», которую ты сейчас держишь в руках. Ты сможешь продолжать нашу игру там, где находишься с недавних пор.

Я знаю, что твое наслаждение будет редким и что тебе сложно ответить на мое. В таком случае, как ты и просил, я стану поддерживать наше пламя за двоих.

(Рукописная заметка от 12/09/2010)

Мы приехали по адресу улица Санте, д. 42 рука об руку, одетые в первую попавшуюся одежду, которую нашли возле кровати. Мы не выходили из комнаты два дня, заказывая доставку готовых блюд, выключив мобильные телефоны, чтобы воспользоваться каждой секундой, которая оставалась у нас.

Перед огромными воротами из сияющего на солнце ярко-голубого металла нас ждал Зерки. И он был не один.

– Господин Барле!

– Луи! Луи!

– Пожалуйста, несколько слов для Б‑ТВ!

Все средства массовой информации находились здесь, даже те, которым Луи лично помог разориться. Это событие того стоило: нечасто правосудие отправляет за решетку таких важных персон.

В стороне стояли симпатизирующие Луи люди, пришедшие сделать сюрприз и поприветствовать его перед тем, как он отправится в тюрьму. Кроме Сони и Франсуа, я заметила Альбана Соважа и Дэвида Гарчи – эти двое были тут не без причины, поскольку имели непосредственное отношение к сложившейся ситуации, – а также несколько коллег из Б‑ТВ: Люк Доре, Альбан Леклерк и другие, имена которых я не знала.

После приветственных объятий Альбан и Дэвид Гарчи улизнули на минутку и вернулись с двумя транспарантами, обмотанными вокруг древка, в руках.

– Что это? – поинтересовался Луи.

– Небольшой прощальный подарок, – ответил Альбан с заговорщицкой улыбкой на губах.

После этого с помощью еще одного юноши, которого я не знала, владелец галереи и художник развернули полотнища. Затем под пристальными взглядами и камерами друзья Луи гордо и дерзко начали размахивать своим посланием: «Искусство свободно, освободите искусство!»

Второй транспарант содержал исключительно фотографии-репродукции работ Дэвида Гарчи, признанные непристойными XV исправительной палатой суда. В то время как операторы, которые снимали происходящее, устремились к пикантным картинкам для будущих сводок новостей, я заметила, что за тонированным стеклом кабинки охранников мелькнула тень.

Не прошло и минуты, как послышался вой сирены полицейских машин, приближающихся на всех парах. Около десятка полицейских в форме выскочили из двух фургонов и набросились на правонарушителей. Мы напрасно пытались вмешаться, Альбан, Дэвид Гарчи и их пособник были закованы в наручники и отправлены в кузов полицейской машины.

Зерки пытался спорить с полицейскими. Но казалось, ситуацию не изменить.

– Это явное нарушение их прав!

– Вы их адвокат? В таком случае я приглашаю вас сопровождать этих людей в ходе временного задержания.

Зерки повернулся к Луи, обняв его в порыве неслыханной фамильярности, затем подчинился и поднялся, в свою очередь, в ближайший из фургонов.

Когда этот инцидент исчерпал себя, муж в последний раз обнял меня и прошептал ободряюще:

– Помнишь комиксы «Астерикс», про того своенравного сорванца? Я сделаю так же, как он: задержу дыхание до тех пор, пока не добьюсь своего.

– Что это значит? – спросила я с горькой улыбкой.

– Я закрою свои легкие до тех пор, пока не выйду отсюда. Пока все не станет снова так, как было.

Потом он приник своими губами к моим, как подросток, целующийся впервые, дрожащий, неловкий и возбужденный. Затем резко повернулся и нажал кнопку вызова.