— Носи его под латами, под туникой, прямо на груди. Спартак почувствовал, что сердце у него разрывается, и, не зная, что еще сказать, прижался к груди Валерии. Крупные слезы катились по его лицу.
Внезапно звон оружия и крики раздались на площадке перед домом и отдаленный шум достиг даже комнаты, в которой находились Спартак и. Валерия.
Они напрягли слух, задерживая дыхание.
— Мы не откроем дверей таким разбойникам, как вы! — кричал на, скверном латинском языке сильный голос.
— А мы вас подожжем! — гремели снаружи сердитые голоса.
— Клянусь Кастором и Поллуксом, — возразил первый голос, — мы вас закидаем стрелами!
— Что?.. Что случилось? — спросила встревоженным голосом Валерия, поднимая полные страха глаза на лицо Спартака.
— Вероятно, открыто мое присутствие здесь, — отвечал фракиец, стараясь вырваться из рук Валерии, которая при первых же угрожающих словах, произнесенных снаружи, еще крепче обняла Спартака.
— Не выходи.., не двигайся.., из жалости ко мне!.. — воскликнула придушенным голосом женщина, на мертвенно бледном искаженном лице-которой отражались тревога и страх.
— Не хочешь же ты, чтоб я живым попал в руки моих врагов? — сказал тихо, но твердо вождь гладиаторов. — Не хочешь же ты видеть меня распятым на кресте?..
— Ах, нет!., нет!.. Клянусь всеми богами ада!.. — в страхе закричала Валерия, выпустив Спартака и отступая назад.
И, энергичным движением своей белой руки вытащив из ножен тяжелый испанский меч Спартака, она подала его гладиатору и сказала сдавленным голосом, которому старалась придать твердость и решительность:
— Спасайся, если сможешь, а если должен умереть, то умри лицом к врагу и с мечом в руке.
— Благодарю!.. Благодарю, моя божественная Валерия! — воскликнул Спартак, схватил меч и сделал шаг, чтобы уйти.
— Спартак, прощай! — сказала дрожащим голосом бедная женщина, — снова обнимая Спартака.
— Прощай, — ответил тот, сжимая ее в объятиях, Но вдруг губы Валерии, прильнувшие к губам Спартака, стали холодными, и рудиарий почувствовал, что ее тело безжизненно повисло на его руках: голова Валерии бессильно упала на его плечо.
— Валерия! Валерия!.. Валерия моя!.. — воскликнул прерывающимся голосом, в невыразимой тревоге фракиец, и лицо его стало смертельно бледным.
— Что с тобой?.. Юнона, помоги нам!.. Валерия, моя обожаемая Валерия!.. Мужайся!.. Молю тебя…
Бросив на пол меч и подняв сильными руками свою возлюбленную, Спартак положил ее на диван. Опустившись на колени возле нее, он стал ее ласкать, звать и согревать своим дыханием и поцелуями.
И так как Валерия лежала без движения, не отзываясь на его ласки и походила более на мертвую, чем на бесчувственную, то страшная мысль пронзила мозг Спартака. Он дрожал всем телом, вглядываясь в мертвенные уста, ловя в них признаки дыхания; положив руку под левую грудь Валерии, он ощутил едва заметное, медленное биение сердца. Спартак подбежал к маленькой двери, которая вела в другие покои Валерии, поднял портьеру, открыл дверь и позвал несколько раз:
— Софрония!.. Софрония!.. На помощь.. Софрония!. В эту минуту он услышал стук в дверь, через которую раньше хотел уйти, повернулся к этой двери и прислушался: шум и крики, бушевавшие недавно, прекратились Через мгновение снова послышался стук, и мужской голос произнес:
— Милостивая Валерия!., госпожа моя!..
С быстротой молнии Спартак поднял меч и, приоткрыв немного дверь, спросил:
— Чего тебе?
— Пятьдесят конных солдат.., сюда.., явились, — сказал, дрожа и заикаясь, старый домоуправитель (это был именно он), смотря выпученными глазами на Спартака, — и говорят.., и кричат.., что они желают, чтобы им вернули.., их.., начальника.., и уверяют, что ты… Спартак.
— Ступай и скажи им, что через минуту я выйду. И Спартак закрыл дверь перед носом старика-домоуправителя, оставшегося на месте в позе человека, превращенного в статую.
В тот момент, как Спартак возвратился к дивану, на котором без движения лежала Валерия, через другую дверь вошла служанка.
— Поди, — сказал ей Спартак, — возьми эссенции и духи и приходи с какой-нибудь другой рабыней позаботиться о твоей госпоже Она в обмороке.
— О моя добрая.., моя бедная госпожа! — воскликнула рабыня.
— Ну, скорее!.. К делу… Не болтай!.. — закричал Спартак повелительным тоном.
Софрония вышла и очень скоро вернулась с двумя другими рабынями и с пахучими эссенциями на спирту. Они нежно стали хлопотать около Валерии, лежавшей без сознания. Через несколько минут бледное лицо матроны окрасилось легким румянцем, и дыхание ее стало более ровным и глубоким.
Спартак, стоявший неподвижно и пристально смотревший на свою возлюбленную, испустил вздох удовлетворения и поднял глаза к небу, как бы благодаря богов; затем, отстранив рабынь, преклонил одно колено и поцеловал белоснежную руку Валерии, бессильно свисавшую с края дивана, запечатлел долгий поцелуй на ее лбу и быстро вышел из комнаты.
В одно мгновение он дошел до площадки, перед которой стояли пятьдесят спешившихся кавалеристов; лошадей они держали за повода.
— Ну?.. — спросил он строгим голосом. — Зачем вы здесь? Чего вы хотите?