Спартанец

Корабли, которые должны были поддерживать основание моста – платформу из связанных бревен, покрытых утрамбованным слоем земли, – подвели и установили между канатами. По завершении работ зодчие великого царя с гордостью оглядели свое творение. Но радоваться им пришлось недолго: с приходом осени подул свирепый северный ветер, и налетела страшная буря. Зодчие вскоре поняли, что совершили ошибку – мост был построен перпендикулярно направлению ветра и течению моря, и льняной канат, который был тяжелее папирусного, вымок и нарушил равновесие моста. Якоря, удерживавшие мост, сорвались, и волны за несколько часов разрушили удивительное сооружение.

Разгневанный царь приказал высечь море розгами, приговаривая:

– О горькая вода! Тебя карает великий царь за оскорбление, которое ты нанесла ему, хотя он ничем тебя не оскорбил. И никто не принесет жертв тебе, о презренная мутная соленая вода.

Зодчие были арестованы и казнены, чтобы следующие знали, как надо работать. Весной мост был выстроен заново. Количество канатов из папируса и льна увеличили до четырех, и их новое расположение позволяло равномерно распределить нагрузку. Якоря разместили так, чтобы мост стоял параллельно течению и натянутые канаты сохраняли прочность. Длина якорных канатов менялась в зависимости от силы ветра, который дул то с севера, то – по весне – с запада.

Между канатами пришвартовались триста шестьдесят трирем и пентеконтеров. На них поместили деревянные брусья, чтобы обеспечить поддержку утрамбованной земле. По обеим сторонам кораблей установили заслоны из тростника и веток, служившие ограждениями для лошадей, которые могли испугаться морской стихии.

Когда в небе над Троадой и Вифинией появились первые аисты, строительство моста было завершено, и бесчисленное войско Ксеркса двинулось в путь. Через мост прошли меды, киссии, гирканцы и ассирийцы, которых можно было узнать по коническим шлемам и тяжелым дубинкам с железными наконечниками. Следом проскакали скифы на лохматых степных лошадях. За ними шли бактрийцы с обожженной солнцем кожей, жители Пароса и индийцы с копьями из бамбука и татуировками по всему телу. Затем шли парфяне и коасмийцы с длинными ятаганами, каспийцы в тяжелых плащах из козьих шкур, согдийцы из южной пустыни, курчавые эфиопы, облаченные в шкуры леопардов и львов, вооруженные длинными копьями, арабы в широких накидках верхом на верблюдах; и еще: ливийцы, каппадокийцы, фригийцы, мисийцы, фракийцы, моссинойки, египтяне, пафлагонцы, колхи.

Шествие продолжалось несколько дней, и наконец подошла очередь Бессмертных, личной охраны Ксеркса. Это была армия из десяти тысяч человек, одетых в длинные туники с бахромой по краям. Их руки украшали золотые и серебряные браслеты. Воины были вооружены длинными луками и имели при себе изящные колчаны, наполненные стрелами. Бессмертные были цветом царской армии: высокие, мужественные, преданные правителю до последней капли крови. Великий царь восседал на черном деревянном престоле и наблюдал за этим зрелищем, даже он сам не до конца понимал, сколько разных народов проживает в его огромной империи.

На европейском побережье собралась толпа местных крестьян и пастухов, желающих стать свидетелями невероятного зрелища. В то же время из портов Ионии и Финикии приплывали корабли, вливаясь в огромный флот, который был призван поддерживать и снабжать припасами сухопутные войска.

Люди на берегу наблюдали, как мимо проплывают корабли из Тира, Сидона, Библоса, Иоппы и Аскалона. Величественные корабли из Галикарнаса, Книда, Смирны, Самоса, Хиоса, Кипра и Фокеи с длинными рострами шли с распущенными парусами, развевающимися флагами и знаменами. Штандарты флотоводцев были подняты на кормовых мачтах.

Первые слухи о происходящем вскоре достигли царей Леонида и Леотихида. Они немедленно привели армию Пелопоннеса в состояние боевой готовности и начали собирать несколько боевых подразделений возле Коринфского перешейка. В это же время из портов Пирея, Эгины и даже Коринфа стали прибывать военные суда, которым было приказано остановить флот великого царя.

С палубы флагманского корабля Фемистокл созерцал новую превосходную эскадру. Под крики приказов, шум и гвалт подняли якоря. Барабанная дробь задавала темп сотням гребцов на нижних палубах. Одна за другой из гавани выходили величественные триеры – гордость афинского кораблестроения. Низкая осадка помогала им избегать залпов вражеских метательных орудий, а обтекаемая форма позволяла наиболее эффективно использовать силу ветра и работу гребцов. Остроконечные носы кораблей крепились болтами к основному бимсу, что позволяло пробить борт вражеского корабля без ущерба для своего. Словом, инженеры Фемистокла создали мощнейшие машины, уничтожение которых было непростой задачей для противника.

Команды тренировались летом и осенью до тех пор, пока позволяла погода. Воины научились самым смелым и рискованным маневрам, а гребцы стерли ладони и надорвали спины от усталости, но в итоге тысячи рук научились грести в полной гармонии и слаженно выполнять приказы старшин.