Спаси меня

– Да, – ответила я и начала рассказывать о том, как прошел день, какие подарки я получила и что вечером мы с Лин выиграли в Крокодила. Джеймс смеялся там, где было нужно, с явным облегчением, ведь тема разговора сменилась. Потом мы говорили обо всем подряд: о его выходных (скучно), о предстоящей работе по английскому (сложно, но выполнимо), о наших любимых музыкальных исполнителях и группах (моя: Iron & Wine, его: Death Cab for Cutie) и о любимых фильмах (мой: Хранители снов, его: Удивительная жизнь Уолтера Митти). Я узнала так много нового о нем. Например, у него была слабость к сетевым блогам, как у Эмбер. Джеймс рассказывал об одном блоге, посвященном путешествиям, который обнаружил недавно и где он, собственно, хотел прочитать всего одну определенную статью, но кончилось тем, что он пропустил заседание в офисе родителей, потому что на несколько часов застрял на записях о кругосветном путешествии и не заметил, как пролетело время. И то же самое произошло со мной сейчас. Не успела я оглянуться, как было уже три часа ночи, а я лежала в постели, сна ни в одном глазу, а в ушах все еще звучал голос Джеймса. Я смотрела на сложенную толстовку для лакросса, которая лежал на ночном столике.

И думала только о Джеймсе.

21

Руби

Стальной взгляд ректора Лексингтона прямо-таки сверлил меня, а я пыталась держаться тихо и не ерзать на стуле туда-сюда. Мне всякий раз казалось странным сидеть рядом с ним в кабинете. Его поза всегда одинакова: руки спокойно сложены на письменном столе, но смотрит он при этом острым как нож взглядом, как будто для него не составит проблемы пойти по головам, если это послужит на благо школы. Я бы никому не пожелала такого врага.

Сомневаюсь, что я когда-нибудь привыкну к еженедельным встречам с ним. Особенно если Лин бросит меня, как сегодня, потому что ей опять пришлось поехать в Лондон, чтобы поддержать маму на приеме в галерее.

Правда, есть и положительные стороны в том, что я сидела одна перед ректором Лексингтоном. По крайней мере, я могла высказать одно предложение, не боясь, что Лин будет непонимающе таращиться или пинаться под столом.

– Правильно ли я вас понял, мисс Белл? – спросил Лексингтон, немного подавшись вперед. Он смотрел прямо, наморщив лоб. – Вы хотите, чтобы я снял наказание с мистера Бофорта?

Я медленно кивнула:

– Да, сэр.

Он сощурился:

– А почему я должен это сделать, по вашему мнению? Срок еще не вышел.

– Он хорошо проявил себя, сэр, – сказала я. – На такое даже я не могла рассчитывать. Он предложил самые интересные идеи, и благодаря ему мы сможем вывести мероприятия Макстон-холла на новый уровень.

Лексингтон откинулся на спинку кресла, выдохнув.

Кажется, мысль ему понравилась. Всегда, когда речь шла об имидже школы, Лексингтон реагировал как сорока, заметившая что-то блестящее. Я решила немного надавить:

– Я думаю, Джеймс принесет больше пользы для школы в команде лакросса. Команда в нем нуждается. Роджер Кри хоть и хорош, но ему недостает опыта. Тренер Фриман тоже говорил об этом, когда мы брали его интервью для Макстон-блога.

Морщины на лбу Лексингтона стали глубже. Я прямо-таки видела, как он начал взвешивать в голове все ЗА и ПРОТИВ.

– И вы говорите это не потому, что парень строит вам козни и вы хотите от него избавиться? – скептически заявил он.

Я усмехнулась: знал бы Лексингтон, что все как раз наоборот. Я не хотела бы лишать нашу команду Джеймса. Что касается меня лично, то я бы каждую минуту своего времени проводила с ним.

Но после того, как я поняла, какое значение имеет для Джеймса этот последний школьный год, я не могла поступить иначе. Я просто обязана была поговорить с ректором Лексингтоном. Это единственная идея, пришедшая мне в голову, чем я могла помочь Джеймсу и снять с его плеч хотя бы часть груза – пусть и на короткое время. Кроме того, я это делала не только потому, что хотела для него особых условий, но и потому, что именно так все и было. Джеймс действительно сделал для нас многое, и это должно быть вознаграждено. Так он сможет хотя бы последний сезон играть в лакросс со своими друзьями и наслаждаться этим годом.

Во мне невольно зародился вопрос, что это значит для нас. В конце концов, мы ведь с ним теперь друзья. Или что-то вроде того. Будет ли он после этого проводить время со мной? Скорее всего нет. При этой мысли что-то больно сжалось в груди, но я изо всех сил попыталась это игнорировать. То, что я делаю сейчас для Джеймса, я делаю только для Джеймса, а не для себя.

– Мисс Белл? – Ректор Лексингтон вернул меня в реальность, и я не сразу вспомнила его вопрос.

Я отрицательно помотала головой:

– Ни в коем случае, сэр. Я действительно думаю только о благе школы. Он нам помог, а теперь должен снова поддерживать свою команду. Такое сокрушительное поражение, как в эту пятницу, мы больше не можем себе позволить, если не хотим потерять наше доброе имя.

Этим я попала в самое яблочко. Серые глаза Лексингтона вспыхнули, а плечи разом напряглись.