Спаси меня

Я наклоняюсь вперед и ищу его губы своими. В животе у меня распространилась тянущая боль, пока не затруднилось дыхание. Теперь я понимаю, почему он все время шепчет мое имя. Мне тоже хочется делать то же самое. Джеймс. Джеймс. Снова и снова Джеймс.

– Джеймс, – раздался над нами чей-то уверенный голос.

Мы расцепились. Я наступила на подол платья и потеряла равновесие, но Джеймс подхватил меня за талию. Он подождал, когда я возьмусь за перила, и только после этого посмотрел наверх. Я последовала за его взглядом.

Мортимер Бофорт стоял на лестнице, держа руки за спиной, и наблюдал за нами своими темными глазами. Сердце остановилось.

– Тебя ищет мать.

Джеймс выгнулся и коротко кивнул:

– Сейчас приду.

Брови мистера Бофорта слегка поднялись.

– Она ищет тебя не сейчас, а немедленно.

Джеймс замер. Я протянула руку и мягко коснулась его локтя в надежде, что отец этого не увидит. Джеймс взял мою руку и посмотрел на наши сцепленные пальцы. Я услышала тихий вздох. Затем он поднес руку к губам и оставил на ней легкий поцелуй.

– Извини, – прошептал он, и я почувствовала это слово на своей коже.

В следующий момент он осторожно прошел мимо меня и поднялся по лестнице к отцу, который ждал его с каменной выправкой. Когда Джеймс подошел к нему, он взял сына за плечи и повел в сторону зала, тогда как я осталась стоять на лестнице, трогая раскаленные щеки и спрашивая себя, за что же он извинялся.

22

Джеймс

– Я говорил тебе, чтобы ты держался от этой девчонки подальше.

Я уставился в окно. Темные поля сливались с уже почти совсем голыми деревьями в одну темную массу. Примерно так же я ощущал себя сейчас. Мне было холодно и жарко одновременно, ладони вспотели, а в горле стало сухо. Я чувствовал себя больным, а ведь должно быть совсем наоборот.

Я хотел бы вернуться назад, к Руби, к ее прекрасным губам и тому чувству, которое она успела подарить. Мысленно я все еще держал ее в объятиях, наслаждаясь тем, как она зарылась пальцами в мои волосы и нежно покусывала мне губы.

Если бы нас не прервали, я бы зашел намного дальше поцелуев.

– Я с тобой разговариваю, – повторил отец. Он того и гляди швырнет через весь салон автомобиля стакан. Сказать Перси, что я поеду домой с родителями, было большой глупостью.

– Джеймс, дорогой, ведь мы хотим для тебя только добра, – дипломатически добавила мать. Я не мог смотреть ни на кого из них. Иначе во мне вскипела бы ярость, и я не знаю, смог бы потом переключиться на пейзаж за окном.

Почему это случилось именно сегодня? Почему отец застал меня именно в эту секунду с Руби?

– В мыслях о твоем будущем мы уж точно не представляли рядом с тобой стипендиатку из среднего класса с трагической семейной историей, – продолжила мама.

Я вскинул голову и посмотрел на нее. Я хотел спросить, откуда, черт возьми, она знает это о Руби; но, вообще-то, меня это не удивляет. Меня вообще в этой семье уже ничем не удивишь.

– Ты заслуживаешь лучшего, дорогой. Кого-нибудь вроде Элейн Эллингтон. Я слышала, у вас с ней хорошие отношения – почему бы тебе не пригласить ее к нам домой? – Голос у матери спокойный и умиротворяющий. Она хотела сгладить трение, возникшее между мной и отцом, но с этим давно опоздала.

– Между мной и Элейн никогда ничего не будет, мама. – Кроме того, я уверен, что она бросила учебу и пытается это от всех утаить. Она не может быть лучше Руби только потому, что в ее венах течет голубая кровь. Руби работает больше других ради того, чего хочет. Она умница, она хороший человек и… очень красивая. Как великолепно она целуется. А еще лучше она умеет слушать.

Руби как бы сама собой возникает у меня в мыслях. Воспоминание о ее губах – единственное, благодаря чему я выдержал эту поездку. Как бы я хотел, чтобы у нас было больше времени. Тех нескольких минут с ней оказалось определенно недостаточно.

– Ты опозоришь нашу семью, если опустишься до этой золотоискательницы, – продолжил отец. – Я не могу поверить, что ты можешь так себя вести. Мы воспитывали тебя лучше.

Как я ни старался, я не мог больше игнорировать его. Когда он так говорит о Руби. Во мне закипела ярость, и я посмотрел на отца глазами, полными гнева.

– Замолчи уже.

Мать ахнула, Лидия, сидящая рядом, замерла. Она взяла мою руку, но я отдернулся от нее. Ей можно спать с учителем, а я еще ни разу не провел время с той, кто мне нравится, без того, чтобы меня тут же не привлекли за это к ответу?

Машина остановилась, и мы отстегнули ремни. Отец вышел сразу за мной, и не успел я сделать и двух шагов, как он взял меня за плечо и развернул к себе. Потом схватил за грудки и стал трясти.

– Как ты посмел заткнуть мне рот, – зарычал он и с такой силой отшвырнул, что я едва не упал. В следующий момент он сильно размахнулся и дал мне пощечину. Боль пронзила щеку, и пару секунд я ничего не видел из-за ярких точек перед глазами. Это и есть искры? Во рту возник металлический привкус.