Спасите наши души

— Он ненормальный, — сказал я. — Привлечь к агентурной работе можно, но потом на проверку его сведений уйдет столько сил и времени, что их не останется ни на что другое. Поэтому предлагаю оставить его на вольных хлебах. Меня только смущает, что он работает на почтовом ящике — то есть надо бы за ним смотреть повнимательнее, вдруг его начнут использовать разведки оппонентов?

— Когда начнут — тогда и будем думать, — как-то безразлично ответил Денисов. — Там и статьи другие, и сроки побольше, чем за антисоветскую агитацию. Хорошо, по Морозову согласен, трогать пока не будем. А с той девицей что?

С Ириной мы встретились в субботу, как и договаривались, пообедали вместе в «Праге» — в этот престижный ресторан по вечерам было не пробиться, но днем попасть туда было легко. К тому же «моего» Орехова там знали, и швейцары не наглели, даже удостоверение предъявлять не приходилось. И закончилась наша встреча очень удачно — и для неё, и для меня.

— Она согласна сотрудничать, но сейчас у неё другие заботы — беременность, скорая свадьба, потом ребенок, — рассказал я. — Если что-то узнает — позвонит, но это дело случая. Когда у неё ситуация устаканится, проведу нужные мероприятия. Пока же побудет под временным псевдонимом «Дон Кихот».

— Что ж… тебе видней, хотя я бы предпочел, чтобы она уже была оформлена как агент. Но приказывать не буду. А почему «Дон Кихот»?

Я усмехнулся.

— Чтобы никто не догадался, как в том фильме.

Денисов тоже коротко хохотнул.

Ирине я, разумеется, про этот псевдоним не говорил — ещё обидится, а обиженные женщины непредсказуемы, особенно беременные. Но на контакт она пошла действительно легко, хотя и предупредила, что с диссидентами никаких дел не имеет. С Морозовым она познакомилась с год назад на конференции по ЭВМ, но это знакомство тогда не продолжилось — он всплыл самостоятельно, сам откуда-то знал, что я работаю в КГБ, и слезно умолял задать мне два вопроса. Ирина вполне могла отказать Морозову и, наверное, была обязана сделать это. Но тот активно напирал на несчастную судьбу той Наденьки, а также на то, что дату процесса над Буковским скрывают даже от его старенькой матушки, чем едва не довел Ирину до натурального разрыва сердца. Она настолько прониклась несправедливостью этих ситуаций, что безропотно отправилась ко мне домой без предварительного звонка, ткнулась в запертую дверь моей квартиры и пошла наматывать круги у подъезда, сильно промерзнув ко времени моего возвращения. Морозову она потом позвонила, но лишь сказала, что ничего не узнала — а он никак на это не отреагировал.

В общем за всем этим стояла некая загадка, которую мне ещё предстояло разгадать. Говорить об этом начальнику я пока не стал.

— Так, это всё хорошо… — сказал он и замолчал.

А я понял, что хорошее закончилось и настало время для плохого.

— Можно идти, Юрий Владимирович? — невинно спросил я.

— Нет, не можно. Виктор, а почему ты утаил, что едва не испортил операцию нашим коллегам из центрального аппарата?

Это было неожиданно, но подобных грехов я за собой не знал. Я вообще не помнил, чтобы вмешивался в чью-либо операцию и портил её. Все мои действия были санкционированы Денисовым, и планы мероприятий по Морозову и Ирине с его визой лежали в соответствующих папках.

Если только… но озвучивать свои догадки я не стал.

— Не понимаю, о чем речь, товарищ полковник, — четко произнес я, давая понять, что перешел на официальный тон.

— Не понимаешь, товарищ старший лейтенант? — Денисов вдруг встал, резко и с грохотом отодвинув кресло и навис надо мной так, что мне пришлось смотреть на него снизу вверх. — Не понимаешь?! Какого черта ты полез к этим актерам? За каким… они тебе понадобились?!! Это не твоя сфера деятельности! Но нет, мы же самые умные, мы всё умеем, всё знаем… И ладно бы сходил, послушал этого… Высоцкого. Но где рапорт? Где, спрашивается, рапорт о том, как ты весело провел время? И что за девица, с которой ты уехал оттуда? Почему, сукин ты сын, я должен краснеть перед руководством, как школьница из шестого «Б» класса?

На этот вопрос у меня тоже был ответ. Я точно знал, что делать, когда начальство в гневе.

— Виноват, товарищ полковник, — хоть и снизу вверх, но я смотрел Денисову прямо в глаза. — Не подумал. Разрешите отбыть в свой кабинет для составления отчета о том вечере?

Полковник подтянул кресло обратно и грузно плюхнулся на него.

— Не разрешаю, — много спокойнее сказал он. — Понапишешь туда всякого, знаю я вас… Просто рассказывай, куда тебя занесло, чтобы я в курсе был.

Я облегченно вздохнул. Расправа откладывалась на неопределенный срок.

Глава 12

«Последний ряд оставив для других»