Спаситель мира

Танкред совершил быстрый разворот, чтобы придать скорости следующему движению, и головкой эфеса нанес удар по шлему противника. Удар так силен, что полукруглое забрало разлетелось вдребезги, метнув в глаза отпрянувшему от неожиданности солдату тучу мелких осколков. Граната взорвалась на высоте двадцати метров над ними, опрокинув на землю множество бойцов. Но экс-лейтенант НХИ не обратил на нее внимания, он предвидел ударную волну. Толкнув локтем солдата, тянувшего руки к окровавленному лицу, он вонзил клинок ему в спину, туда, где семтаковая броня экзоскелета толще всего. Но там же расположены и основные батареи. Вырвался сноп искр, и человек под весом собственных доспехов, слишком тяжелых для него в отсутствие энергии экзоскелета, рухнул на землю.

– Бином два Танкреду! Бином два Танкреду! В Новом Иерусалиме что-то происходит!

– Что? Что…

Его поле зрения внезапно перекрывает «Вейнер-Ников». Танкред поднимает меч, готовый ударить, но чувствует, как блокируются сервомоторы, а на ИЛСе загорается сигнал тревоги: ДРУЖЕСТВЕННАЯ ЦЕЛЬ.

Он узнал цвета Льето. Танкред чуть было не атаковал товарища по оружию.

– Спасибо защите от дурака! – произносит тот. – Иначе ты бы уже нанизал меня на шампур!

Хотя рация искажает голос, Танкред прекрасно различил шутливый тон друга. Как тот находит в себе силы для юмора в такой момент? Бином два продолжал так пронзительно вопить у него в шлеме, что барабанные перепонки едва выдерживали.

– Кажется, Боэмунд… Кажется, он… Погоди, сейчас переключу на тебя сигнал видео, который я перехватил!

На ИЛСе Танкреда возникла дрожащая картинка.

– Льето, прикрой меня на минуту, – попросил он друга.

Гигант-фламандец тут же решительно встал перед ним, прижав приклад к щеке.

Танкред увидел, как на забрало шлема накладывается перехваченное оперцентром изображение в реальном времени с камеры военного полицейского. Он сразу узнал казармы сицилийских нормандцев в Новом Иерусалиме. Насколько он мог судить, несмотря на скверное качество сигнала, войска Боэмунда Тарентского противостоят значительно уступающему им по численности подразделению военной полиции. Похоже, полицейских сейчас сметут. Сицилийские нормандцы в ярости. Они вздымают кулаки или винтовки и что-то скандируют. Верховые специально поднимают своих коней на дыбы, чтобы выглядеть еще более угрожающе.

– Они отказываются покидать лагерь! – восклицает бином два. – Прислали военную полицию, но она ничего не может сделать, поднялся весь полк! Семьдесят пять тысяч человек!

– Повтори-ка… – медленно произнес Танкред. Он был уверен, что плохо расслышал. – Нормандцы Боэмунда отказываются сражаться?

– Да, да! Князь Тарентский собрал их, якобы чтобы идти в бой, но вместо этого произнес длинную речь. С тех пор его войска отказываются двинуться с места и буянят вовсю. Сам послушай!

Оператор-человек бинома два до максимума усилил перехваченный с камеры звук, и Танкред наконец понял, что кричат солдаты:

– Смерть Роберту Дьяволу! Смерть Роберту Дьяволу! Смерть Роберту Дьяволу!

* * *

13:04

– Сударь! Сударь! Я фиксирую перегрузку когнитивных возможностей Нод-два! Я… Я не понимаю, с чего вдруг!

– Как это не понимаете с чего? – прорычал Харберт. – Как это вы фиксируете какую-то хренову перегрузку и не понимаете, что ее вызвало?

Он встал со своего кресла главного контролера и направился к терминалу забившего тревогу пультовика. Краем глаза он видел, как переливаются стеклянные перегородки множества отделений Алмаза. Поначалу этот оптический эффект вызывал у него жуткие мигрени; теперь он даже не обращал на него внимания.

Четыре месяца назад Харберт получил повышение по службе, переместившись от скромного пульта 2CG отдела теплообмена сразу к центральному пульту. Этим взлетом он был обязан исключительно своей бурной деятельности, которую развил вокруг начальства Legio Sancta, чья близость к претору крестового похода больше ни для кого не была секретом. Однако этот престижный пост оказался куда менее приятным, чем он предполагал. Вместе с большей ответственностью на его плечи легло и пропорциональное ей давление. Пришел конец долгим спокойным дням в отделе теплообмена. Отныне он жил в неотвязном страхе допустить серьезный промах, принять неверное решение. Особенно с тех пор, как эти проклятые беглецы принялись развлекаться тем, что играючи обходили все внутренние меры безопасности центрального компьютера «Святого Михаила».