Спасительная неожиданность

Хрисанф расплатился, и окрыленные удачным сбытом рыбаки отчалили к новым трудовым достижениям, а мы взялись рассматривать невиданную рыбу, положенную на два сдвинутых столика.

Она отливала ярким серебром чешуи, длиной вытянулась аж на три метра, морда, как у скумбрии, плавники большущие, ярко-красные. Кто ж ее в этих-то веках извел? Врагов, подходящих ей по размеру, в Черном море явно не отыскать, и экология сейчас просто чудесная. Человечество еще слабовато, рыболовецкие сейнеры с громадными тралами море как гребенкой не причесывают. А рыба, между тем, пропадает. Загадки без разгадок…

Хрисанф в кухню эту здоровилу затаскивать не стал, а то там будет не развернуться, быстренько порезал ее на куски прямо там, где лежала и утащил тушить к обеду. На чье-то предложение пожарить, ответил коротко:

– Не ужарится! – и продолжил свою производственную деятельность. Да, настоящий мастер всегда увлечен своим делом, и разговоры разговаривать ему просто некогда.

В конце концов и рыба, и Хрисанф исчезли в недрах кухни. Мы посидели еще с полчаса, и тут с победой вернулся Христо. С собой он вел двоих русских купцов.

– Видите сколько сидит народу? А ведь не сезон, и время не обеденное, – вещал Ламврокакис, усиленно жестикулируя рукой с пустым винным кувшином. – Люди понимают, что такую еду они могут получить только здесь, только в этой харчевне, и при этом не заплатить лишнего.

– Что ж, – скомандовал купчина постарше, – веди повара дяди императора.

Христо убежал.

– Чего бы ты хотел, Андрюха? – усмехнулся в бороду пожилой, – намаялся, поди, в дороге по первому разу, истомился без вкусной-то еды. Конечно, таких расстегаев, как твоя матушка стряпает, мы тут не получим, грека все врет, это видно, но может здесь и верно неплохо кормят?

– Я, дядька Мартын, ужасно вкусной рыбки хочу! Так этот корабельный кулеш умаял, ну просто мочи нет!

– Тряхнем, племяш, мошной! Я для тебя деньги не пожалею! Если здесь рыбы нет, в другое место враз уйдем, мы сейчас с тобой люди гулливые. Сыщем рыбу!

Хрисанф вышел неласковый, отвлекли от любимого дела. Все эскалопы были им сразу забыты.

– Рыба есть, но вся делается по заказу. Другой сегодня не будет!

– Пошли, Андрюшка! Не рады нам здесь, отказывают в рыбце.

Христо растерянно глядел на кулинара и пытался подавать ему какие-то непонятные знаки, но поджавший губы Хрисанф опять закусил удила, и не внимал никаким позывам. Ситуацию надо было спасать. Порушит этот нравный умелец Ламврокакису почин, и пиши пропало, отчается мелкий жулик в этом славном деле себя найти, опять с сомнительными друзьями воровать и разбойничать подастся.

Я подошел к уже вставшим купцам, широко улыбнулся и начал:

– Здравы будете, гости торговые! Откуда идете и куда? Радостно видеть на чужбине земляков!

– Русский?

– А то! С самого Новгорода Великого сюда сушей дошли.

– А мы смоленские. На двух торговых ладьях с товаром в Царьград идем.

– И мы туда. Чего везете?

– Да как обычно: мед, воск, лен, пеньку, шкурки пушного зверька всякие. А вы с чем?

– Да мы не по купеческой, по казенной надобности справляемся. Давайте выпьем за знакомство, пошли за наш стол. Хрисанф, выкати нам крепленого, посчитай в мой заказ. Да пока наша рыба готовится, дай приличной закусочки какой-нибудь.

– Ну пошли, причастимся вместе! Тебе, гляжу и рыбу тут дают.

– О! С этой рыбищей отдельная история! Ловят ее в месяц раз, вкусна необычайно, по моей просьбе взяли и теперь делают. И исчезает эта берзитика из Русского моря, в другой раз уже может и не попробуешь.

Андрей вздохнул.

– А мы пролетели! Нам рыбы не досталось…

– Так берзитика эта в четыре аршина длиной! На всех хватит! Вам, гости дорогие, смоляне любезные, от моего угощенья не отвертеться, придется с моей ватагой кушанье делить. Счас лучшие куски получите! – и я повлек Мартына с Андрюшкой к себе.

После первых двух стопок разговорились.

– А ты чем по жизни занят? – поинтересовался битый жизнью и потому осторожный старший купец. – При князе каком кормишься?

– Две лесопилки поставил, дешевыми досками Новгород обеспечиваю, и кареты изготавливаю – тоже сам сбываю.

– Так знаменитые новгородские повозки ты делаешь? – ахнул Мартын.

– Я, я, – зажевывая крепенькое винцо сливами отозвался я, – на моих клеймо стоит – большая буква «М» в круге. Это по нашей фамилии Мишиничи обозначено. А если очень приглядеться, то на передней ее ножке буковка «В» видна – меня Владимир зовут.

– Я ж говорил! – заорал молодой, – а ты щербина, щербина!

– Тут глаз особо зоркий нужен, – пояснил я, – не каждому дано увидеть.

Афишировать свое боярство я счел излишним: мы, мол, друзья-купцы, и этим все сказано. А знатный представитель правящего класса всегда у простого человека рождает недоверие, обильно сдобренное опаской.

Хрисанф внес здоровенное блюдо с рыбой. На кусках были видны прилипшие кружочки моркови и следы какой-то зелени. Повар был теперь всем доволен, и лицо его лучилось тихой радостью от хорошо выполненной работы.

– Хрисанф, садись с нами, хватит метаться туда-сюда.

– Да там еще этой берзитики…