Спасти шпиона

— Судя по внешним признакам, скорее всего вы заразились… гм… недели три назад.

«Мигель! Грязная свинья, животное, скотина! И тот страшный сон — в руку…»

Она разрыдалась.

— Не нужно плакать! Ведь ничего страшного не случилось!

Доктор вскочил из-за стола, вид у него был испуганный, словно из-за плачущей пациентки его могут лишить лицензии и практики.

— Все нормально. Сейчас я приду в себя, — Оксана выставила руку.

Почему-то ей не хотелось, чтобы доктор М. Выгодский жалел ее. Она изо всех сил пыталась сдержать слезы. В Америке не принято проявлять слабость.

— Сейчас… Через минуту я буду в полном порядке.

— Почему вы так эмоционально к этому относитесь, — с каким-то даже удивлением спросил доктор. — Ведь дело, как говорится, житейское…

— Да… Я знаю. — Оксана искала носовой платок. — Скажите, мой новый… мм… партнер… Я познакомилась с ним около недели назад… Он может заразиться от меня?

— А сколько раз вы вступали с ним в контакт?

Оксана едва не рассмеялась сквозь слезы. Сколько раз?

Сколько? Она, думаешь, считает? Десять раз, двадцать… Нет, от двадцати Сурен точно откинул бы копыта…

— Я не помню, — сказала Оксана. — Много.

— Много — это плохо, — сделал вывод М. Выгодский и записал что-то еще в карте. — Думаю, что вероятность стопроцентная.

* * *

14 декабря 2002 года, Москва

К вечеру мороз ослаб, зато повалил густой мокрый снег. Крупные снежинки кружили в воздухе, искрились в свете желтых уличных фонарей и автомобильных фар. Столбы, плакатные растяжки, ветки деревьев, крыши машин, меховые шапки прохожих — все стало массивней и тяжелей от налипшей холодной массы.

«Кажется, спектакль уже начался», — подумал Лернер, поддерживая под локоть Анну на осклизших ступенях «Националя». В кармане у Лернера лежали билеты в Кремлевский дворец, на балет Большого театра «Ромео и Джульетта». Но сейчас он имел в виду другой спектакль. Не тщательно подготовленный и опасный «Рок-н-ролл под Кремлем», а пасторальную и прекрасную «Зимнюю сказку»…

И действительно, огромные снежинки казались искусственными, надерганными из ваты. Они заполонили все пространство авансцены, на которой два расхристанных пацана радостно швыряли снежки в проходящих девушек. На заднике, в ослепительных лучах софитов, вата обвела белым контуром искусно выполненную декорацию красной Кремлевской стены.

«Впрочем, вся наша жизнь — спектакль», — невесело усмехнулся Лернер, который сам десятки лет профессионально занимался тем, что очень натуральные спектакли и ставил. Но у русских даже снег — особое событие. Это не просто редкое стихийное явление, как в Америке: обычная замерзшая водяная пыль, падающая с неба и доставляющая неприятности. Нет, русские одушевляют снег: «Снег идет!» Здесь, в Москве, он именно идет, торжественно спускается вниз по небесной лестнице, словно король в горностаевой мантии, спешащий наложить исцеляющие руки на своих золотушных подданных.

— Ух ты! — сказала Анна, улыбаясь в подсвеченное рыжими фонарями темное небо. — Красиво. Как на рождественской открытке!..

— Будем считать, это хороший знак, — сдержанно сказал Лернер. Он не любил загадывать наперед.

Они шли по Манежной площади, которая уже превратилась в сказочный снежный заповедник, голоса звучали глухо и таинственно, словно в комнате, обитой толстыми коврами. Сзади, словно на невидимой веревке, тащился неприметный мужчина, который не сокращал и не увеличивал дистанцию. Анна была взвинчена и очень оживленно рассказывала о родительском доме в Колорадо, об охотничьей избушке отца в горах, о первом утре рождественских каникул, когда уже студенткой приезжала погостить к старикам.

«Нервничает», — отметил Лернер и крепче сжал предплечье девушки.

— Там тоже много снега, один год все перевалы завалило, так я до февраля просидела дома, не могла выбраться в Нью-Йорк. Но это дикий край, там это нормально воспринимаешь. А здесь — огромный город… И вдруг такой снег. Странно. Это как если бы на Манхэттене прямо из асфальта выросла скала.

— Здесь тоже дикий край, не обольщайся на этот счет, — сказал Лернер.

— А мне нравится, — помолчав, ответила Анна. — Когда все закончится, мы бы могли отдохнуть здесь пару дней…

Лернер посмотрел на нее и ничего не сказал. Это все равно что «отдыхать» в только что ограбленном банке.

— Ты замерзла? — Он наклонился, прислонился губами к гладкой холодной щеке. Скосив глаза, заметил, что неприметный мужчина беспечно перешел на другую сторону улицы и остановился на автобусной остановке. Зато из подъехавшей машины вышла парочка в темных неприметных одеждах и следом за ними направилась к Кутафьей башне.

Что ж, Лернеру ничего не оставалось, как только мысленно благословить их: в сегодняшнем действе этим людям тоже предстоит сыграть свою роль. Хотя она вряд ли им понравится.

Приближаясь к сердцу русской столицы, они не торопились: несколько раз останавливались и целовались, неловко бросались снежками, любовались пряничными видами Кремля.