Спасти шпиона

Алимов едва не проскочил Площадь Революции, затормозил в последний момент. Пришел в себя уже на залитой электрическим светом станции: тело под форменной рубашкой взмокло, руки дрожали. Впервые он ощутил радость и облегчение от яркого света и человеческой толчеи на перроне. Но тут же вспомнил, что сейчас ему снова нырять в темную бетонную кишку и… чуть было не сбежал на поверхность, бросив состав на произвол судьбы.

* * *

Мачо бежать было некуда, да он и не собирался. С каких-то пор — скорее всего, с тех самых, как навигатор сообщил, что он пересек Яузу, — он чувствовал чье-то присутствие. Не рядом, в темноте, и даже не за ближайшей северной веткой, куда ему, кстати, нужно будет свернуть, чтобы не пересекать снова петляющую здесь Яузу, а заодно обойти русло Москвы-реки, — а где-то далеко впереди. Откуда у него взялась такая уверенность, Мачо и сам точно не знал. Инфракрасные очки, газоанализатор, навигатор, прибор для измерения пустот и прочие ухищрения научно-технической мысли тут были ни при чем. Да и не на них, по большому счету, привык он надеяться.

Вот еле уловимый шлейф едкой вони, которая словно проедает насквозь респиратор и глушит устоявшийся в подземелье «букет». Слабый ток воздуха несет его навстречу Мачо, со стороны северо-западных веток.

Вот на него летит галопом обезумевшее крысиное семейство, не боясь ни его тяжелых ботинок, ни шума шагов. Уже четвертое за последние пятнадцать минут. И все бегут в одном направлении. Точнее сказать, из одного направления.

Несколько раз Мачо слышал далекий звук, похожий на детский плач.

Несколько раз он просто останавливался и стоял минуту-другую, пытаясь понять, какая конкретная причина заставляет его подкорку так настойчиво сигналить об опасности.

И потом двигался дальше.

Не пользуясь фонарем, только на инфракрасной подсветке, он благополучно миновал яузинские петли, почти километр отмахал по старому кирпичному коллектору и вышел в двухметровый канал, выше щиколотки забитый мусором и холодной слизью, по которому он должен пересечь Земляной Вал и попасть внутрь Садового кольца. На этом отрезке заканчивалась «прогулочная» часть маршрута и начинался самый сложный участок.

Мачо сделал остановку, включил «мегалайт» и осмотрелся. Окружающая обстановка стала более четкой и привычной. Где-то шумел высокий перепад, который ему еще предстоит пройти. Яркий свет выхватывал из темноты бурые мокрые спины крыс — с некоторых пор они двигались навстречу Мачо уже непрекращающимся потоком. Грызуны отчаянно работали лапами и задирали вверх острые мордочки, наиболее сообразительные бежали по спинам других, спеша уйти от невидимой опасности… и все это делалось без единого звука, без единого писка — только частое, как дождик, хлюпанье холодной жижи и далекий шум перепадного колодца…

Мачо заметил несколько плывущих бурых тел с оторванными головами. Одна обезглавленная крыса еще дергала лапой, словно отбивая затухающий ритм.

Вот так дела, подумал Мачо. Он проводил труп глазами и перевел фонарь вправо.

Крыс больше не было. Ни одной. Поток внезапно иссяк, будто его отрезали. Зато поперла дикая вонь, от которой у привычного ко всему Мачо перехватило горло. Мокрые крысиные шкуры в фекальном потоке могли сойти теперь за цветущий фруктовый сад.

Мачо развернулся лицом к течению. Не отрывая взгляда от освещенного участка тоннеля, он перехватил фонарь в левую руку, достал пистолет и пошел вперед.

Он успел сделать только несколько шагов, и опасность материализовалась.

Сперва жижа заволновалась, вытолкнув вверх что-то вроде смерча, который стремительно понесся на Мачо. Из глубины тоннеля сверкнули ярко блестящие звериные глаза, а в следующую секунду конус света пересекло в прыжке большое шерстистое тело.

Приглушенный выстрел прозвучал словно сам собой — инстинкт сработал быстрее разума. Взвизгнул рикошет, высекая искру из бетонной стены канала.

За короткое мгновение, что тлела эта искра, Мачо успел получить бешеный толчок в грудь, который не просто опрокинул, а буквально впечатал его в зловонную жижу. Фонарь вылетел из рук, описал короткую дугу и, подняв фонтан брызг, плюхнулся в канализационный поток, бессмысленно уставив яркий луч в грязный щербатый потолок.

Сверху, не давая подняться, тут же взгромоздилось, навалилось тяжестью и вонью нечто бесформенное, сильное, разъяренное. Если бы оно умело убивать, то Мачо вмиг пришел бы конец. Но, к счастью, существо такими навыками не обладало. Оно вдавливало его в мягко пружинящий мусор, беспорядочно молотило конечностями, хватало комбинезон, яростно дергая прочную ткань, визжало на разные лады, норовя нащупать горло. Мачо подтянул, насколько было можно, подбородок к груди, левой рукой уперся в нечто горячее, как едва остывший кусок сваренного прямо в шкуре мяса, попробовал отодрать это от себя. Одновременно изогнул правую руку и, ткнув глушителем в сплетение чужих напряженных мышц, дважды нажал спуск. Пух! Пух! В замкнутом пространстве хлопало гораздо громче, чем обычно.