Спасти шпиона

— Они их избивают, не дают спать, плюют в лицо, заставляют стирать свои носки и трусы… А солдаты, заметьте, несут боевое дежурство. Только они обслуживают теперь не баллистическую ракету, к которой приставлены, а — кого? Ненавистных пьяных «дембелей». И враг номер один для них — кто? Какой-то сказочный бука дядя Сэм, нарисованный на плакате? Да бросьте. Враги номер один — старослужащие Икс и Игрек. Явные, ощутимые, ежедневные враги. А кем тогда становится дядя Сэм? Добрым Санта-Клаусом. Вот так-то… Такие солдаты — легкая добыча для вербовщика, даже не самого искусного. К тому же они на грани нервного срыва и не делают различий между своими обидчиками и всем остальным человечеством. А когда сидишь у пульта запуска, то нервный срыв и мстительная мотивация крайне нежелательны, несмотря на все предохранительные системы…

— Ага. Вот как, — Марк Яковлевич Ардон вежливо удивился. — Я даже не задумывался о таком аспекте… Но солдат не допускают к пульту. В дежурной смене по штатному расписанию только офицеры.

— Я в курсе, — не моргнув глазом, подтвердил Сперанский. — Но писатель имеет право на вымысел…

Официантка в устаревшем белом кокошнике принесла Ардону керамический горшочек с чанахи. Тот с интересом оторвал запечатавшую горлышко лепешку, из-под которой вырвался густой пар, вдохнул аромат протомившегося мяса, картофеля и овощей, увлеченно запустил внутрь ложку, вынул, подул…

— Да, да, конечно… Только вы не обижайтесь, сейчас этого вымысла везде через край… Не разберешь, где вымысел, а где обычная некомпетентность!

Иван Ильич сухо улыбнулся собеседнику. Капитан первого ранга Ардон явно не благоговел перед известным писателем Сперанским и даже не скрывал этого. Но и Американцу не нужен был Ардон. Он — лишь первый шаг к настоящим фигурантам. А сегодняшняя беседа — всего-навсего отвлекающий маневр: пусть пойдет слух, что знаменитый Сперанский собирает материал для новой книги… А для Профессора эта встреча еще и удобный случай набить живот на халяву.

— Ракетный пульт только образ, символ, — пожал плечами Сперанский. — Есть много стратегических объектов, которые напрямую обслуживаются солдатами.

— Понимаю, понимаю, — сказал Ардон и отправил ложку в рот. — Подводная лодка тоже в своем роде империя периода… Как вы сказали?

— Ямато, — смачно повторил Сперанский. Он обожал рисовку.

— Да, точно. Камикадзе, харакири… Ну, харакири-то — Бог миловал, а в камикадзе мы все побывали… Ну да ладно! Так вот, иерархия у нас на лодке присутствовала, — кивнул Марк Яковлевич. — Молодые чаще ходили в наряд на камбуз, ну или там трюмы чистить… Но издевательств или явных притеснений у нас, конечно, не было. Обстановка другая. Замкнутое пространство, все на виду, да и офицеры круглосуточно среди матросов. Тут и захочешь — не забалуешь!

— Кстати, вы должны помнить, Марк, — подал голос Носков. Он уже с аппетитом уплетал борщ. — Тот скандал в училище в шестьдесят девятом… Вот вам конкретный пример!

Ардон кивнул.

— Да, это был типичнейший случай советской «дедовщины»! Один дебил сделал салагу своим денщиком и прессовал его по полной программе…

— Курсант Забилло с пятого курса… — взмахнул вилкой Профессор. — Хе-хе, говорящая фамилия! Молодой стирал старшему белье, чистил сапоги, гладил одежду… Даже читал на ночь сказки, представляете?

— И деньги ему носил, — сдержанно добавил Ардон. — И еще много чего творил. Я знал. И другие курсанты знали. Но все делали вид, что ничего не происходит…

— А почему, Марик? — Доцент Носков даже положил вилку. Он недоумевал. — Ведь был же спаянный коллектив учебного взвода, были курсовые командиры, воспитатели? Было руководство института, партийная организация, наконец!

Он вытаращил выцветшие глаза, изображая искреннейшее непонимание и растерянность. Ну, артист!

При всем пренебрежении к Профессору Американец должен был признать, что тот работает виртуозно. Он умело «раскрывал» Ардона, давая напарнику возможность проникнуть сквозь его защиту. «Двойная тяга» — так называют профессиональные оперативники-агентуристы подобную спарку.

Ардон раздраженно махнул рукой.

— А то вы не в курсе! У этого Забилло папаша был какой-то шишкой в Главном Штабе… Такой же скот, как и сынок. Он приезжал тогда к нам в училище, раз пять приезжал. Это уже потом, когда первокурсник пустился в бега. Хорошо, автомат с собой не прихватил и не повесился. Пропал — и все! Под Рязанью только сняли с поезда…

— Разве? — удивился Носков. — Про папашу я не слышал!

— И никакого скандала не было, Иван Семенович. Вы это лучше меня знаете. Салагу тогда отчислили с позором, а сынку объявили устный выговор. А потом дали хорошее распределение…

Профессор развел руками:

— Ну, времена такие были, сами понимаете…

— А ведь салага этот вместо Рязани мог совсем в другую сторону рвануть, — задумчиво произнес Сперанский, разглядывая что-то за окном кафе. Потом повернулся к Ардону. — А на вашем курсе было что-то подобное? Я что-то слышал о пареньке, который погиб после распределения… И его вроде тоже прессовали…