Спасти СССР. Манифестация

– Я тоже… – сказал наконец папа. – Я тоже об этом думаю.

Я ткнулся лбом в твердое отцово плечо и посидел так, закрыв глаза. Потом предложил негромко:

– Давай тогда вместе думать.

И, не дожидаясь ответа, пошел в комнату спать.

Как я и ожидал – день получился тяжелым.

Глава 9

Пятница 17 марта 1978 года, день

Ленинград, Измайловский проспект

Дуло вдоль проспекта немилосердно. По-северному злой ветер вымораживал скулы и гнул пешеходов к земле. Я нырнул в долгожданную подворотню, словно солдат в окоп из-под обстрела, и с облегчением перевел дух. Смахнул со щек невольные слезы и заторопился дальше, в свой сумрачный подъезд. Пусть в нем попахивает плесенью из подвала, зато от пузатых батарей щедро расходится жар, а за это я сейчас был готов простить многое.

Взлетел, постепенно отогреваясь, на три с половиной лестничных пролета вверх и замер на полушаге, ошарашенный открывшейся картиной. На уровне моих глаз, на фоне той самой желанной батареи ярким пятном выделялись знакомые финские сапожки с приметным красным кантом. Я поднял недоуменный взгляд выше. На облупившемся подоконнике сидела, нахохлившись, Софья и остановившимся взглядом смотрела куда-то сквозь стену дома напротив. На полу в углу стояла средних размеров ободранная клетчатая сумка.

– Эй! – Я крадучись поднялся по оставшимся ступенькам и осторожно пощелкал пальцами перед ее лицом.

Она медленно повернула голову и посмотрела на меня без всякого выражения.

Я наклонился к ней, разглядывая.

«Да она, похоже, больна!» – сообразил, увидев влажный лоб и покрасневшие склеры.

– Ты это что? – пробормотал растерянно и положил ладонь на лоб.

Ну точно, горячий. А пальцы – холодные, как лягушки.

– Эй, Софи, – сказал громче, разминая ее ладонь, – ты почему не в кровати?

Она посмотрела на меня, шмыгнула носом и просипела:

– А нету кровати.

– Не понял… Как нету? А в общаге?

– Выгнали. Уж три дня как, – мрачно ответила она.

– Че?! – вырвалось из меня потрясенно. – Как выгнали? За что?

– За что, за что, – забормотала Софья, недовольно щурясь вдаль. – Да какая теперь разница за что?! Ну, предположим, за дебош…

– О, мать, да ты буйна во хмелю… – растерянно проговорил я.

Она злобно зыркнула и отвернулась.

– Снимать комнату теперь придется? – предположил я неуверенно.

– На что?! – почти простонала Софья.

– Понятно, прогулеванила все, – протянул я и был награжден за это еще одним недовольным взглядом.

– Иди уж, – сказала она тускло, – я случайно именно в твою парадную зашла согреться.

– Верю, – сказал я, быстро прокручивая в уме варианты. – А с работы вас, сударыня, не турнули?

– Тебе-то какое дело? – сумрачно спросила она.

– Да… Привык уже к лечащему врачу, – легко улыбнулся я.

– Не знаю… – Софья обхватила себя руками и начала раскачиваться. – Ничего не знаю… Паспорт еще потеряла… Дура…

– Ого. – Я в удивлении почесал затылок. – Да у тебя талантище! Слушай, Софи… Софи! Ну-ка, золотце, посмотри мне в глаза. Ты вообще можешь себя прилично вести? Держать себя в рамках? Или это дохлый номер?

– Не знаю, за кого ты, ребенок, меня принимаешь, – приняла она оскорбленный вид. – Но за все время учебы и работы в Ленинграде у меня было только два привода в милицию. Да и то… – Она безнадежно махнула рукой: – А! Что теперь говорить…

Я еще чуть поколебался. Ну не домой же ее такую тащить… Нет, у родителей со здоровьем все в порядке, но сердца-то не железные… Перед моими глазами как живое встало батальное полотно: «Мама, папа, а это – Софочка, наш участковый, теперь она поживет со мной в комнате». – И я гнусно ухмыльнулся.

– Так! – хлопнул в ладоши. – Собралась с мыслями. Есть вариант с бесплатным жильем где-то до июля. Но! – Я нацелил на нее палец. – Ты должна твердо пообещать мне две вещи. Первая – никаких гостей и выпивки… – Она истово закивала, глядя на меня со внезапно вспыхнувшей надеждой. – Второе: будешь опекать живущую там девочку. И не дай бог… – Я сделал паузу и многозначительно помотал пальцем перед ее лицом. – Не дай бог я замечу какое дурное влияние с твоей стороны… Да, и третье – обо всем этом молчать. Даже подружкам. Договорились?

Она резво спрыгнула с подоконника, поморщилась, а потом с подозрением уточнила:

– А что за девочка?

– Да… сирота практически. Посиди пока здесь, у меня папа после аппендэктомии дома. Я за такси, быстро.

И я побежал вниз, перескакивая сразу через две ступеньки и покачивая в изумлении головой. А еще говорят, что в одну воронку два снаряда не падают. Еще как падают, особенно если воронка дурная.

В машине Софья сразу стала уплывать. Уже на первом повороте она клюнула носом, а еще через квартал завалилась мне на плечо и, протяжно вздохнув в полусне, сладко засопела под негромкие редкие щелчки таксометра.

– Софи, – потеребил я ее, когда такси встало у подъезда, – приехали.

– Ах, – сонно пробормотала она и заозиралась вокруг, болезненно щурясь.

– Улица Фрунзе, – пояснил я ей и протянул водителю рубль, – выходим.