Спецназ ГРУ против басмачей

— Как бы там ни было, уйти отсюда мы не можем, — категорично изрек лейтенант. — Этот сумасшедший на моих глазах изрубил и сжег целую деревню и того и гляди сделает то же самое с целым войском Дутова! Его боятся его же подчиненные. Сколько крови он еще здесь прольет? Скольких уничтожит морально и физически?

Козлов смотрел на него с пониманием — его дикость Анненкова коснулась прямее всех.

— И что ты предлагаешь? — спросил Ценаев.

— Пока мы не отыскали того ключевого момента, который позволит нам приложить усилия и все изменить в истории, предлагаю оставаться здесь и на месте бороться с несправедливостью, которую учиняет этот самозваный генерал с ворованным знаменем!

— И как? Восстание поднимем?

— Если придется, то и поднимем! А терпеть то, как нашего боевого товарища оскорбил какой-то мамонт доисторический, извините, но я не подписывался. Кто считает иначе?

В рядах спецназовцев царило редкое единодушие.

Глава пятнадцатая

о том, «хотят ли русские войны»

То событие, которого так жаждал охочий до событий Савонин и о внезапности наступления которого говорил Никита, произошло вскоре. Войска атамана Дутова потерпели окончательное и разгромное поражение под Оренбургом и в полном составе прибыли в распоряжение Анненкова. И дотоле не церемонившийся с ними атаман теперь и вовсе разгуляется, не без оснований подумал Никита.

Встреченные тем же самым лозунгом о возможности потенциальной расправы над ними, дутовцы были несколько обескуражены с первых минут своего пребывания в части у Анненкова. Затем встретили «своих» — тех, кто бежал из регулярных частей раньше и сейчас прибился к дикой дивизии. Никита стал невольным свидетелем их разговоров.

— Ну что тут? Как? — спрашивал вновь прибывший казак у своего прежнего товарища, уже обряженного в черную черкеску с красным башлыком, разглядывая причудливый наряд.

— Эх, братец, — тяжело вздыхал тот, — лучше и не спрашивай. Такое творится, что ни в сказке сказать… Вон, табличку-то видали?

— Видали. Только, думаю, не про нас писано-то.

— А про кого же? Еще как про нас. Он так нам чуть ли не в глаза глядя, говорит: вон, мол, отсюда, чего приперлись и прочая.

— Ну и дела! А вы чего?

— А чего мы? Мы гости, он — хозяин.

— И позволяете так с собой обращаться какому-то несчастному дезертиру?

— Ну он вроде как атаман здесь…

— Вот именно, что «вроде как». Уже год ни одного сражения. На Западный фронт звали — носу туда не показал, потому как боится да поборами здесь живет…

— Да мы-то еще что! Вот люди от него страдают, это факт…

— И сильно?

— Что только ни делает! Боронами людей живых растягивает, с обрыва сбрасывает, живьем жжет… Да какое там! Младенцев рубить приказывает! Девок насильничает!

— И вы терпите?

— А куда деваться? Нас-то меньше.

— Было. Теперь мы этому хвату безобразничать не позволим, погоди у меня.

— Так и сам Александр Ильич с вами?

— Как есть, с нами. Вот он сейчас с этим вашим ухарем-то поговорит как следует…

Никите стало жутко любопытно, о чем и в каких тонах Дутов будет разговаривать с Анненковым, и он опрометью бросился к штабу. Картина, открывшаяся его взгляду, была весьма предсказуема.

— Что ж теперь, Александр Ильич? — спрашивал Анненков, пристально глядя на собеседника. Крупный, круглый, с толстыми губами и едва заметными усиками Дутов сидел, опустив глаза в пол. — Стало быть, разбили?

— Разбили.

— И что теперь? Отступаем?

— Пока нет. Есть надежда на вас.

— Да какой у нас там силы-то? Шутить изволите, Ваше благородие? Вот люди пришли с Бухары, сообщают, что и там Фрунзе, поганец, свои порядки навел. Так что теперь жмякнуть могут в любой момент и сразу со всех сторон, что, понятное дело, энтузиазма никому не добавляет.

— И как Вы видите развитие ситуации? За кордон?

— А кто нам там рад-то особо?

— А здесь? Ведь перспективы, судя даже по Вашим словам, нет уже никакой.

— Решительно. Но тут еще можно вести с Советами какие-то переговоры, а в это время жить оброком с населения, среди которого есть еще зажиточное. А там что?

— Что?! Если я правильно понимаю, Вы предлагаете мне, генералу, заниматься грабежом?

— Да ладно, — Анненков отмахнулся от возражений Дутова как от назойливой мухи. — Слышали мы все эти ваши интеллигентские выпады! Демагогия! Можно подумать, вы никогда этим не занимались?! Еще как, грабили да воровали, а деревни сжигали, поди…

— Никогда! Даже во время моего похода 1919 года я запрещал солдатам не то, что грабить, а и просто оброки брать с населения…