Спецназ ГРУ против басмачей

— Там, на окраине, куда он приказал желающих уйти согнать.

— И чего там?

— Да ничего. Убивают их там, режут как баранов, а женщин насилуют, а после убивают, — голос у Никиты дрожал. Парень хотел и повидал за последнее время, но такое зрелище не могло оставить его равнодушным — в сущности, он был еще ребенок.

— А я говорил, что эта мразь… — попытался вставить «свои 5 копеек» Козлов, но командир оборвал его.

— Тогда и впрямь уходить надо. Нам дальше с этим уродом не по дороге. Только с собой надо захватить единомышленников из дутовцев.

— На общем сходе вопрос зададим? Чтобы нас в тот же сарай отправили?

— Нет, — лицо Савонина напряглось, приняло сосредоточенное выражение. — Поступим так. Я и Ахмед завтра по ближним селам поедем, послушаем тамошних крестьян, как они к Анненкову настроены…

— И без того понятно, что его все тут ненавидят, — вставил Никита.

— Это, допустим, понятно, но и с Советской властью нам тоже не по пути. Просоветски настроенные села, захваченные РККА или симпатизирующие отпадают в принципе.

— Тогда я с вами поеду, — сказал Савонин-младший.

— Это еще зачем?

— Ты не забывай, что я все-таки историк, и знаю, где кого больше — красных, белых, зеленых. Разговаривать с народом сами будете, не переживай.

— Принимается, — улыбнувшись, ответил командир. — Остальные здесь работают с дутовцами. Если будут желающие уйти с нами и обороняться и от красных, и от белых, то милости просим.

— Вот это решение, — вскочил Ценаев. — Вот это действительно правильно! Ни с кем! Видали мы их всех при любом освещении.

Все согласно закивали — решение командира казалось всем правильным, а Никита даже подумал, что вот сейчас у них получится отыскать то самое, главное, для чего они посланы сюда. В чем-то он был прав-жизнь сама подталкивала их на рельсы, ведущие в обратный путь, путь домой.

Ночью Валерий вышел покурить на крыльцо казармы. Чуть живой от водки Анненков в компании солдат возвращался в свое стойло — завтра точно будет спать до обеда, подумал Савонин, так что смело можно выдвигаться с утра, пока еще темно, по соседним селам.

— Как дела? — спросил Савонин у своего «боевого товарища».

— Нормально, — отмахнулся Анненков.

— Слушай, батька — атаман?

— Чего тебе?

— А где люди?

— Какие люди?

— А те, что с Дутовым пришли, а после решили к красным податься?

— А, — протянул Анненков как ни в чем не бывало. — Так ушли. Благословил я их да пошли себе потихоньку. Пускай себе идут, болезные, настрадались чай за войну-то.

— Ну да, верно.

Атаман ушел, а Савонин посмотрел ему вслед — почему он сейчас не сказал ему правды? Наверняка потому, что побаивается вновь прибывших под его началом ребят — Атамурад наверняка рассказал ему об их боевых подвигах, и потому хитрый и трусливый атаман все же не решается на открытое противостояние. Это хорошо. А сейчас спать…

Не было и четырех утра, а в стельку напившийся атаман только сомкнул веки, когда Савонин разбудил Никиту и Ахмеда, и вместе они выдвинулись в Лепсинском направлении, указанном студентом. Сейчас народу в стан Анненкова понаехало до кучи, даже размещать поначалу негде было, так что их отсутствия до поры никто не заметит. Равно, как и той подрывной работы, которую ребята — профессиональные разведчики — должны будут сегодня осуществить прямо под носом у дикого атамана…

Указывая направление, Никита вспомнил про знаменитое Лепсинское восстание крестьян, в котором сейчас ребята и должны были, согласно историческому сценарию и отведенным им в нем ролям, принять участие. Причиной этого восстания были не какие-то симпатии крестьян к красным, а всеобщий страх населения перед постоянными чудовищными зверствами, совершаемыми анненковцами. Бежавшие от Анненкова жители г. Лепсинска объединились с крестьянами сёл Покатиловки и Весёлого, а потом по их примеру и другие, лежащие к востоку от Черкасского, селения: Новоандреевская, Успенское, Глинское, Осиповское, Надеждинское, Герасимовское, Константиновское и часть Урджарского района. Они, располагая очень небольшим количеством огнестрельного оружия, создали настоящий фронт для самозащиты и защиты своих семей. Это был в буквальном смысле фронт — линии окопов черкасских повстанцев и сейчас отлично просматриваются на местности. Хотя в некоторых публикациях черкасско-лепсинское восстание 12 русских сёл рассматривается как просоветское, в действительности оно было скорее антианненковское.

…По счастью, Черкасское и было первым селом, в которое приехали Савонины и Ахмед. Солнце уже встало, и народ подтянулся к плетням своих домов, осматривая приехавших чудно одетых людей в камуфляже и с автоматами.

— Здорово, отец, — заговорил Савонин с дедом, внимательно оглядывавшим его и даже вышедшим для этой цели на улицу из-за своего забора, служившего «опорой цитадели».

— Здоров. Вы кто ж такие будете?

— Да путники мы. Вот пристанища ищем. Думаем, нельзя ли остаться у вас? Пересидеть, покуда война не кончится? Работать мы можем, помогать будем во всем, что надо от нас, да и защитим, если придется…

— Эх, сынок, лучше бы ехали вы отсюда.

— Это почему?