Спецназ нагваля. К новым орбитам!

Да, нашлись безумцы, согласившиеся снова фантазировать, как делали это в детстве, нанизывая ниточки реальности на бусинки фантазий, или наоборот.

О, да, взрослые продолжали твердить: «Это правда, это неправда, это есть, этого нет». Вот только дети снова стали непослушными, озорными, веселыми фантазерами.

– Леха! Блин, Леха! А давай-ка в сумрак шагнем, а?

– Ух! Класс! Прикольно! Давай.

– Леха! Блин! Смотри: Тень исчезла…

– Гы.

И мы шагнули. Нет, не в сумрак. Сумрака нет! Сам Лукьяненко об этом много раз в интервью говорил: «Ребята, я все придумал».

И мы шагнули. Нет, не в тело сновидений. И даже не в астральное путешествие. Мы шагнули в свою фантазию. Так, как шагали когда-то в детстве, когда еще не знали, что это сумрак, астральная проекция и прочая х…

И запищали комары.

И мы знали, что это только первый слой. А за ним – еще шесть. Потому что так задумал Автор Игры. Еще шесть слоев отличной фантазии, по которой, взявшись за руки, можно шагать.

«Все любопытственнее и любопытственнее», – удивлялись мы и вспоминали, забывая.

Слева горы, справа море. Так говорил водитель маршрутки.

Перед глазами – горы, шум моря – за спиной. Так сплелись звуки, чтобы родился новый музыкальный инструмент, струнами которого является фантазия каждого.

А теперь вспомни, как долго ты мечтал научиться читать мысли других и боялся, что кто-то однажды угадает самые сокровенные твои мечты… Радуйся, твой страх стал твоей мечтой, а мечта – реальностью. И те, кто был музыкальным инструментом, больше не боялись, они говорили: «Теперь моя очередь показать свою мечту».

Почему мы всегда возвращаемся? Почему нельзя остаться в сказке? Потому что никуда не уходим. Знакомо? Знакомо…

Да вот только уходим. В фантазии. И забываем. Так интереснее? Так правдивее? Так правильнее? А может, нет? А если помнить про дом, всегда?! Про тот, который шумит морем за спиной и вырастает горами перед глазами. А потом разрешить себе мечтать? И, о, да! Бояться, что мечта не исполнится, страдать в ожидании и тихонько забывать про море за спиной и горы перед глазами, и звезды над ними.

Те самые звезды, которыми можно стать, если вспомнить себя ребенком. И мы вспоминали. И становились звездами.

В то время как тот, кто потом стал Генаной, восторгался:

– Звезды! Ребята, мы – звезды! Целая вселенная! Из звезд, из нас! И присмотритесь! Среди нас есть планеты… Разные – большие и маленькие. А давайте полетим к одной из них! Вот… Мы все ближе и ближе… Уже видно облака… Моря, океаны… Сушу… Огромные горы, деревья, дома. А вот, смотрите-ка! Что-то знакомое… Санаторный комплекс «Форос». Давайте опустимся еще ниже! Седьмой корпус… Балкон номера 325… А кто это стоит? Посмотрите! Кто-то стоит… Узнаете? Так это же мы!

Так это же мы… Фантазеры…

Великие и смешные дети, которые наконец-то вспомнили, как это было однажды.

Забудь начало. И ты будешь здесь. И ты снова вернешься. Не потому, что никуда не уходил, а потому, что мы всегда возвращаемся сначала туда, где Алиса говорит с Кроликом, а потом туда, где я пишу этот текст, а ты… его читаешь.

П. С. Текст написан совместно с Генаной-Пимкой-Димкой.

Борода

Камень в море.

Две черные птицы в профиль. С высокими изогнутыми шеями. Лебеди, да и только. Подплываю. Взлетают со стартовой площадки – горизонтальной бетонированной плиты, выступа, неизвестно кем и зачем сделанного на источенной ветром и морем скале, излюбленном наблюдательном посту форосских лебедей.

Задержка. Стою-лечу на этой теплой ровной плите. Один – на носу корабля, бороздящего водно-небесную страну. Волны разбиваются вокруг. Сумасшедший прогиб, и сжатая пружина выдоха медленно выносит в небосвод. Из мерцающего искристого мира ныряю с площадки. Море встречает прохладным взрывом шампанского.

Танец змей.

Правая рука, плывущая отдельно от тела. ЭТО тугим, трепещущим водопадом льется из моего разрывающегося сердца. Бурной горной рекой. Оно впадает в бездонное теплое море сердца напротив. Море нежности, иномерности, Тайны… Оно бурлит и плещется в них, перемешивается и подводными течениями уносится все глубже и глубже. Туда, где есть чистое счастье. В пучину безрассудства, где не тьма сгущается, а сияет ослепительнейший свет.

Что-то невероятное, какие-то неподвластные уму трансформации происходят с Ним там. И молниеносным гейзером Оно взмывает к поверхности и струится из тех других глаз, огромных, широко распахнутых, вспыхивающих глаз – в мои. Отражается назад радугой. И течет в мое сердце, чтобы, вскипев там, вновь устремиться в сердце моря напротив. Хотя никаких напротив уже нет. Есть одно кольцо. Круговорот Этого. И ничего кроме. Да и его уже нет.

Ночь. Космодром. Бездна.

Внизу плещет прибой. Вдох, прогиб в груди, оттуда рвется Самадхи. Расстегиваю рубашку, раскрываю грудь до предела, руками сильно сжимаю края просоленной «тельняги». Предвкушение – сейчас хлынет! Столб света, сжатого до концентрации тверди, дрожит внутри, бьется, как голодный разъяренный тигр в клетке. Сейчас, сейчас… Откроется крышка люка, и из ракетной шахты рванет Этот. Он долго ждал.