Спящий Страж

Кроха не проснулась, даже когда загадочные фигуры подошли вплотную. Как назло, кошмары прекратились, и вместо оживших скелетов и прочих ужасов ей виделся забавный сон. Будто они с Ежом катались верхом на тролле – гигант брел посреди реки, урча и стреляя теплыми брызгами, а наездники хохотали и указывали путь.

И вместо льда и стужи кругом царила летняя жара, и на лодках под белыми парусами рассекали улыбчивые люди, ничуть не боясь великана. Он вразвалочку подковылял к длинному песчаному пляжу, усыпанному разноцветными зонтиками и лежаками – совсем как на фотографиях в модных журналах.

Егор нырнул прямо с его плеча и вышел на золотистый берег почему-то без одежды. Спутница крикнула с высоты, что вода ядовита, и купаться в ней не стоит. На что сталкер как-то странно ухмыльнулся и поманил к себе.

Гигант поклонился учтиво и протянул лапу. Девушка пошла по ней, как по мосту, а Еж двинулся навстречу, с каждым шагом все сильнее расплываясь в подозрительной улыбке. И чем ближе подходил, тем сильнее терзала внутренняя тревога. Неизвестно, чем бы все кончилось, но Кроху стащили с койки и уложили покрасневшим лицом в пол.

– Эй! Что происхо?..

В рот сунули пропахшую хлебом тряпку. Руки стянули за спиной, да с таким усердием, будто вязали не хрупкую девчонку, а перебравшего браги бугая. Быстро поняв, что кричать и брыкаться бесполезно, она попыталась лягнуть кровать, но промахнулась. Ее рывком подняли и куда-то потащили.

Страх сковал сильнее пут. В голове зароились мысли – одна другой хуже. Заговор раскрыли? Кто-то подслушал разговор с Максом и доложил бабке? А может, сам Макс и выдал все как на духу, прельстившись сладкими посулами? Не стоило доверять едва знакомому человеку, у которого слишком много поводов предать. В конце концов, он – дозорный, а хуже этой братии только гвардейцы из башни.

Куда же ее тянут? На порку или сразу к Стражу в пасть? Плевать, только бы отца не тронули. Хотя, зная пухлую тварь, за него возьмутся в первую очередь. Причем на глазах у провинившейся, как недавно поступили с Ритой.

Арина судорожно сглотнула. Скрипнула дверь, и шуршащая земля сменилась твердым полом. В нос ударили знакомые запахи ромашкового отвара и самодельного мыла, а тело окутал душный жар.

– Живая? – с усмешкой спросила Даша, ловко освободив Арину не только от веревок, но и от одежды. – Не померла со страху?

– Что… случилось? – девушка завертела головой.

– Смотрины начались, – из-под маски донесся голос Машеньки. – Готовься.

Кроха хотела спросить, к чему, но в последний миг передумала. И полену понятно, что ни к чему хорошему.

После бани ее облачили в белоснежный халат с просторными рукавами. Опоясали алым кушаком длиной метров пять и шириной в две ладони, который полностью закрывал живот и завязывался сзади большим бантом. Подарок победителю должен быть в красивой упаковке.

На голову водрузили венок из ромашек с хитро вплетенным отрезом марли, похожей на плотную вуаль, сквозь которую мало что можно было разглядеть, особенно вдалеке. Когда прозвучала сирена, Арину взяли под локти и вывели на улицу. Со всех сторон медленно стекались люди в балахонах. Будь под Куполом чуть темнее, они вполне сошли бы за призраков – безмолвных и бесшумных.

Каждый нес корзинку, ведро или узелок на палочке. Хотя смотрины, по сути – свадьба, поток людей мало отличался от похоронной процессии. Это в метро очень важный и, можно сказать, всенародный праздник справляли с песнями, танцами и ядерной попойкой. Здесь же все шли, сгорбившись и натянув капюшоны на носы. Никто не смеялся, не улыбался, даже не разговаривал. «Невеста» поймала себя на мысли, что за все время под Куполом не увидела радости простых жителей. Только гвардейцы и дозорные хихикали и ухмылялись, да и то во время порок и наказаний.

И неудивительно. Аманда держала местных за скот, который должен пахать сутками и давать приплод на прокорм Стражу. А чтобы стадо не вздумало взбунтоваться, окружила себя собаками с острыми зубками. Но даже самый преданный волкодав может вцепиться в горло, поэтому его бьют поменьше, кормят получше и водят на случки. А самое главное – направляют подальше от себя накопленные злобу и ненависть. Скотина псу ничего не сделала, но, вдоволь потрепав ее, он выместит злобу, устанет и не кинется на пастуха. Впрочем, ничего нового.

Женщины, старики и дети стекались к эшафоту, где под охраной верных псов стояла Бабушка и с привычной улыбкой наблюдала за собранием. Без лишних слов и указаний аборигены построились в колонну по два и, свесив головы, побрели к роще. Выглядели они чуть веселее зэков на прогулке, а старуха, как и положено надзирателю, пристроилась в хвосте на безопасном расстоянии.