Спин

Нужно было сообщить Эду, что его сын умер; Кэрол, собрав волю в кулак, исполнила и этот долг. Она призналась, что уже пару лет общается с Эдом только через адвокатов и что всегда его боялась – по крайней мере, когда была трезва. Эд был здоровенный, вспыльчивый, грозный; Кэрол была хрупкая, лукавая, неуловимая; но ее горе внесло в это уравнение некоторые коррективы.

Через несколько часов она наконец до него дозвонилась (Эд был в Вашингтоне – то есть неподалеку от Казенного дома) и рассказала про Джейсона. Причину смерти обрисовала весьма расплывчато: мол, он приехал домой с чем-то вроде пневмонии, но вскоре после отключения электричества, когда весь мир слетел с катушек, его состояние резко ухудшилось. И не было ни связи, ни «скорой помощи», ни лучика надежды.

Я спросил ее, как Эд воспринял новости.

– Поначалу молча, – пожала плечами она. – Так он выражает душевную боль. Тайлер, умер его сын. Возможно, учитывая события последних дней, Эд не удивился. Но ему было больно. Думаю, ему было невыразимо больно.

– Вы сказали ему, что здесь Диана?

– Решила, что разумнее этого не делать. – Она посмотрела на меня. – И о тебе тоже говорить не стала. Знаю, что Джейсон с Эдом были в ссоре. Джейсон приехал домой, потому что происходящее в «Перигелии» начало его пугать. Он сбежал. Предположу, что все это как-то связано с марсианским препаратом. Нет, Тайлер, не нужно ничего объяснять: эта тема мне неинтересна, и я, наверное, ничего не пойму. Но я решила не провоцировать Эда. Чтобы не ворвался в дом и не принялся тут распоряжаться.

– Сам он о ней не спрашивал?

– О Диане? Нет. Хотя вот что странно: он попросил меня проследить, чтобы Джейсон… чтобы тело Джейсона сохранили. Задавал массу вопросов по этому поводу. Я сказала, что уже обо всем договорилась, что будут похороны, что я дам ему знать. Но ему мало, он требует вскрытия. Но я заупрямилась. – Она хладнокровно взглянула на меня. – Зачем ему вскрытие, Тайлер?

– Не знаю, – ответил я.

Но я решил выяснить. Отправился в комнату Джейсона, где с пустой кровати уже сняли постельное белье, распахнул окно, сел в кресло напротив трюмо и принялся изучать наследие Джейсона.

Он попросил меня записать его предсмертные озарения о природе гипотетиков и их манипуляций с Землей. Он также попросил приложить копию этой записи к каждому из десятка пухлых конвертов с защитным подбоем, уже подписанных, обклеенных почтовыми марками и готовых к отправке, как только снова заработает почта. Судя по всему, Джейс не планировал изрекать монологи, когда приехал в Казенный дом за несколько дней до окончания Спина. Его беспокоило что-то другое, и признания на смертном одре стали запоздалым приложением к его письмам.

Я перебрал конверты – все подписанные рукой Джейсона и адресованные незнакомым мне людям. Нет, поправочка: одно имя я все же знал.

Мое имя.