Спин

И Ди работал в Вашингтоне, мы – во Флориде; И Ди руководил, мы занимались научно-техническими изысканиями; Джейс кое-как балансировал между инженерной и управленческой деятельностью. По большей части его обязанности заключались в насаждении директив руководящего комитета, но он восставал против бюрократии с таким постоянством, что ученый люд, оставив разговоры о кумовстве, начал угощать Джейса выпивкой. Беда в том, говорил Джейс, что И Ди Лоутону мало было запустить марсианский проект; он хотел контролировать каждый шаг (зачастую по политическим причинам) и время от времени отдавал контракты сомнительным подрядчикам – стараясь тем самым купить поддержку конгресса. Персонал поднимал И Ди на смех, но при встрече всякий служащий «Перигелия» рад был пожать ему руку. Кульминацией нынешнего визита стало обращение к сотрудникам и посетителям в актовом зале нашей зоны. Мы – послушно, будто школьники, но с гораздо большей охотой – расселись по местам. Как только аудитория заполнилась, Джейс взял слово, чтобы представить своего отца. Я смотрел, как он взбирается по ступенькам на сцену, как встает за кафедру; смотрел, как левая рука его вяло висит вдоль бедра; смотрел, как он поворачивается, не без труда сохраняя равновесие, и пожимает отцову руку.

После недолгой, но любезной речи Джейс растворился в толпе сановников, собравшихся на периферии сцены, и вперед шагнул И Ди. За неделю до Рождества ему исполнилось шестьдесят, но выглядел он как пятидесятилетний физкультурник: плоский живот под костюмом-тройкой и задорный армейский ежик, хотя волосы уже начинали редеть. Выступление походило на предвыборную речь: И Ди восхвалял дальновидность администрации Клейтона и преданность всех присутствующих «взглядам „Перигелия“», превозносил сына за «вдохновенное руководство», а технический персонал – за «воплощение мечты и, если у нас все получится, оживление стерильной планеты; короче говоря, вы, ребята, новая надежда нашего мира, который мы по-прежнему зовем своим домом». Бурные продолжительные аплодисменты, взмах рукой, волчья ухмылка, и он исчез, похищенный кликой своих телохранителей.

Часом позже я застал Джейса в столовой для руководителей. Устроившись за крошечным столом, он делал вид, что читает ксерокопию статьи из «Астрофизикс ревю». Я сел напротив:

– Все так плохо?

Он болезненно улыбнулся:

– Судя по всему, тебя интересует не ураганный визит моего отца.

– Ты знаешь, что меня интересует.

– Я принимаю лекарства, – проговорил он, понизив голос. – Ежедневно, по распорядку, утром и вечером, но симптомы вернулись. Сегодня утром было худо. Левая рука, левая нога, покалывание. И становится все хуже. Хуже, чем когда-либо. Практически с каждым часом. Словно по всей левой стороне пустили ток.

– Найдешь время зайти в лазарет?

– Время-то найду, но… – глаза его заблестели, – не факт, что смогу. Не хотелось тебя тревожить, но рад, что ты объявился. Я пока не знаю, смогу ли идти. Кое-как приковылял сюда после речи Эда, но если попробую встать, точно завалюсь. Похоже, я не в состоянии зайти в лазарет, Тай, я… я не могу ходить!

– Я позову кого-нибудь на помощь.

– Ни в коем случае. – Он расправил плечи. – Если понадобится, буду сидеть здесь, пока все не разойдутся. Пока не останется только ночной охранник.

– Не глупи.

– Или же ты поможешь мне, но тайком. Сколько до лазарета – двадцать ярдов? Тридцать? Если возьмешь меня под руку и будешь вести себя как ни в чем не бывало, мы, пожалуй, сумеем одолеть эту дистанцию, не привлекая внимания.

В конце концов я согласился. Не потому, что одобрял такое лицедейство, но это был, по всей видимости, единственный способ доставить Джейса в мой кабинет. Я взял его под левую руку, он оперся правой о край стола и выпрямился. Мы ухитрились пересечь кафетерий, не отклоняясь от курса, хотя Джейс весьма заметно волочил левую ногу: по счастью, к нам никто не присматривался. Выйдя в коридор, мы держались поближе к стене, где шаркающая походка Джейса меньше всего бросалась в глаза. Когда в конце коридора появился кто-то из старших управленцев, Джейсон шепнул: «стой», и мы остановились возле какого-то шкафа, изображая непринужденный разговор; Джейс обнял стеклянную конструкцию правой рукой, схватившись за стальную полку столь крепко, что от костяшек отлила кровь, а на лбу бисером проступил пот. Минуя нас, управленец молча кивнул.

К тому времени как мы добрались до входа в клинику, Джейсон висел на мне почти всем своим весом. К счастью, Молли Сиграм не было на месте; стоило мне закрыть дверь, и мы остались в одиночестве. Я помог Джейсу забраться на стол в одной из смотровых, после чего вернулся в приемную и черкнул записку для Молли, чтобы нас наверняка никто не побеспокоил.

Когда я вернулся в смотровую, Джейсон плакал. Не рыдал, но слезы струились по его лицу и капали с подбородка.

– Долбаный стыд! – Он прятал от меня глаза. – Прости. Не сумел сдержаться.

Он уже не контролировал свой мочевой пузырь.

* * *