Список для чтения

– Ладно, Мукеш, удружу тебе за десятку, – согласился сын Харишбхаи.

В каталке мужчина ездил взад и вперед по вестибюлю, проехал мимо сувенирной лавки, мимо зон смены обуви и туалетов. Пока что он раздал только три штуки. Ему надо сменить подход.

Сын Харишбхаи слушал что-то в наушниках и понимал, в каком направлении Мукеш хочет ехать, только если старик картинным взмахом руки указывал его. Мукеш испытывал облегчение оттого, что ему не приходилось поддерживать разговор с парнем. Хотя он ненавидел соответствовать стереотипу старика, но ему понравилось кресло-каталка, и он недоумевал, почему не испробовал его раньше, ведь можно было приспособить кого-то вроде сына Харишбхаи его возить. До чего же быстро он двигался!

Напрягая мозги в поисках вдохновения, Мукеш подумал о телепрограммах вроде «Жителей Ист-Энда», где люди оглушительно кричали, о выкриках «Прочти все об этом!» с газетных прилавков, «Два помидора за двадцать пенсов!» с рыночных лотков. Он кашлянул, прочищая горло, и, размахивая над головой флаерами, принялся кричать, не слишком громко, иначе бы его отсюда попросили, но достаточно громко, чтобы быть услышанным:

– Большая библиотечная тусовка, не пропустите, все ваши друзья будут там и удивятся, если вас не будет. Приводите своих детей и внуков!

Это оказалось чудодейственным, тут же подошли две женщины. Он завоевал их внимание! Он вручил им флаеры, проносясь мимо, надеясь, что они не порезались бумагой.

В проходах между прилавками сувенирного магазина было недостаточно места для кресла Мукеша и сына Харишбхаи. Чувствуя, что это не совсем правильная тактика, Мукеш велел сыну Харишбхаи как можно скорее выбираться из сувенирной лавки, и тут они столкнулись с Рохини и Нилакши. Которые были вместе…

– О! – сказала Рохини.

– О! – сказала Нилакши.

– О! – сказал Мукеш.

– Привет, я сын Харишбхаи, – сказал сын Харишбхаи.

– Мы собираемся пойти на сатсанг, – проговорила Рохини. – Я на сегодня отпросилась с работы. Прия с Робертом, – добавила она, предвосхищая его вопрос.

– Мы с твоей дочерью знакомимся ближе! – промолвила Нилакши, а лицо ее сияло.

Мукеш поманил Рохини и прошептал ей на ухо:

– Ты совсем как твоя мама. Всегда дружелюбна к людям.

Рохини широко улыбнулась в ответ, желая таким образом сказать: «Если она часть твоей семьи, она часть моей семьи тоже».

– Вот, держите. – И он вручил им листовки. – И мы также просим принести домашней еды, так что постарайтесь! Ты получила мое сообщение? Нам нужно представить вегетарианскую еду во всей красе. Я могу даже приготовить мой знаменитый панир^[53].

Рохини и Нилакши переглянулись.

– Знаменитый? – переспросила Рохини. – Я думала, ты просто однажды умудрился его не сжечь…

– Сын Харишбхаи, – обратился Мукеш, гадая, есть ли у парня имя, но ценя его сильное чувство причастности к семье, присущее Харишбхаи. – Поехали! Вон там вижу несколько одиноких с виду душ, которым нужен флаер. Пожалуйста, подготовьте к среде еду!

И с этими словами они со свистом пронеслись по гладкому деревянному полу и по застеленному ковром подъему въехали на мраморный пол, ведущий к храму.

Когда наступил вечер вторника, Мукеша переполнял адреналин. Рохини, Дипали и Вритти готовили на кухне закуски, а близнецы сеяли хаос в коридорах. Когда в дверь позвонил Зак, Мукеш перенесся на несколько лет назад, когда Наина организовывала благотворительный вечер по сбору средств, у нее всегда был приготовлен набор закусок и угощений, чтобы «поддержать энергию». Он ничего такого не приготовил. Но, к счастью, Зак держал в руках упаковку чипсов и соус сальса. Мукеш был несказанно благодарен.

– Моя мама говорит: «Никогда не приходи в чужой дом с пустыми руками!», – сказал Зак.

Мукеш захлопал в ладоши.

– Ты хороший мальчик!

Без Алейши Зак чувствовал себя в доме Мукеша не в своей тарелке. Он то и дело спрашивал у Мукеша разрешения сделать то или это. Звучало это так:

– Мистер Патель, можно мне взять эти тарелки под «Доритос»?

Мукеш одобрительно кивал.

– Мистер Патель, можно мне стакан воды?

Мукеш кивал.

А потом:

– Мистер Патель, можно воспользоваться вашим туалетом?

Мукеш сказал:

– Конечно, Зак. Знай, мой дом теперь и твой дом. Делай все, что тебе нужно.

Зак широко улыбнулся, но продолжал ходить по дому с опаской, как будто не хотел оставлять после себя никаких следов. Мукеш, посмеиваясь, стал лущить в миску горох для качори^[54], пока не появился Джаеш и не попытался использовать деда с миской в качестве гимнастической стенки.

Следующим прибыл Нихил, нагруженный овощами из магазина, но только он появился в дверях, как был тотчас призван Рохини.

– Нихил, ты нам нужен, иди сюда.

Нихил нехотя вошел; в руке у Рохини был блокнот.

– Значит, так, – властно произнесла она. – Привезешь завтра утром еще кое-какие ингредиенты, чтобы я смогла их поджарить перед нашим уходом. Тетя Нилакши сказала, что я могу использовать ее скороварку. – Произнося имя Нилакши, она посмотрела на своего отца и улыбнулась. Мукеш вернул улыбку, кивая сквозь боль, потому что Джая начала колотить его своими крохотными кулачками.