Список Мадонны

Полдинг был знаком с самоанализом. Где еще, как не в монастыре, было научиться этому. Надменный, неразговорчивый и даже недружелюбный доминиканец не расстраивал его. Еще в самом начале их знакомства он предположил, что все его особенности были не чем иным, как последствиями монашеской жизни, так понятными ему самому. То, что он все держал про себя и что легкомысленно отнесся к первоначальным попыткам Полдинга наладить диалог, мало волновало его ввиду сильной занятости и недостатка времени. До той поры, пока доминиканец выполнял свои обязанности священника, его частное поведение оставалось делом его личной совести. Бернард был сильным, энергичным и способным человеком. Он работал эффективно и целенаправленно. Он умело спорил и не боялся ни британцев, ни их вызывающего поведения. Правду сказать, верующие не тянулись к нему так, как хотелось бы Полдингу. Даже наоборот, они побаивались его. Казалось, что и остальные священники боялись его. Насколько было известно Полдингу, владелец отеля «Герб Бата» на дороге на Парраматту, что рядом с лагерем Лонгботтом, был единственным человеком, к кому Бернард относился по-дружески. Возможно, потому что оба они были родом из Генуи.

Нет, то, что беспокоило Полдинга более всего, притом что это выражалось скорее гнетущей неопределенностью, нежели реальным страхом, был парадокс, заключенный в этом человеке. В глазах Бернарда светил вулканический огонь, внутри его непрестанно бурлила постоянно сдерживаемая энергия, почти гнев, выходившая наружу в форме нарочитой пассивности. Как могли светившиеся подобным образом глаза существовать в теле, которое жило сегодня так, словно уже наступило завтра? Был и еще один вопрос. По какой-то причине его привлекала толпа. По крайней мере, так казалось. Он с энтузиазмом окунался в нее, знакомясь с новыми людьми. Полдинг вспомнил, как напряженно он вглядывался в лица людей — женские, равно как и мужские, — словно пытался узнать кого-то. Потом неожиданно он отправлялся к другому сборищу людей. Полдинг как-то даже спросил его об этом. Не искал ли он потерянных родственников? Но единственным ответом, который получил, был удивленный взгляд и покачивание головой, которое означало, что он влез не в свое дело. Бернард Блейк был загадкой. Скорее всего, этот человек не задержится здесь надолго. Придет время, и Рим запросит его назад. Полдинг хотел бы, чтобы это случилось побыстрее. Городу Сиднею и Джону Беде Полдингу было бы лучше, чтобы этот заносчивый гордец унес свое разожженное горнило куда-нибудь в другое место. Полдинг вздохнул. Возможно ли, что он ошибается? Он знал, что такое невозможно. Только не с этим человеком. Раздраженный, он выкинул мысли о доминиканце из головы и приступил к рассмотрению проекта церкви в Уиндзоре.

Отель «Герб Бата», дорога на Парраматту, Конкорд, 18 марта 1840 года

Бернард неторопливо проехал мимо поселения Ньютаун и равнины Гиппстауна, прежде чем полуденное солнце и усилившееся движение не подсказали ему, что пункт его назначения близок. Отель «Герб Бата» стоял у слияния дорог на Ливерпуль и Парраматту, более всего он был известен холодным элем, прекрасными напитками и великолепной пищей. Внутри отеля было сумрачно и прохладно, небольшой ресторан блестел полировкой, и зашедшего сюда выпить человека не заставляли долго ждать, его сразу приветствовал в самой вежливой манере сам хозяин — господин Эммануэль Нейтч, генуэзец по происхождению. А если гость играл в шахматы или мог рассказать по случаю о прочитанной им недавно интересной книге, то у него были все шансы рассчитывать на бесплатную выпивку.

Отель «Герб Бата» представлял собой двухэтажное окрашенное в светло-желтый цвет кирпичное здание. Над покрытой свинцом аркой главного входа висел богато украшенный фонарь. Входная дверь имела два стеклянных оконца в прямоугольных рамках, верхние панели которых были также покрыты свинцом. Три небольших окна на втором этаже принадлежали лучшим комнатам отеля, которые выглядели гораздо внушительнее и были значительно дороже четырех задних комнат, бывших размером поменьше и не имевших окон. По обеим сторонам к зданию примыкали небольшая по размерам кухня, конюшня и очень пристойный бар. Вкупе все это излучало респектабельность и изысканность. Эммануэль Нейтч дошел до того, что попытался подрезать эвкалиптовые деревья на аллее, которая отходила от двора отеля. Даже две поилки для лошадей были здесь по-своему элегантны, их концы с обеих сторон загибались вверх, отчего они походили на каноэ.