Сплошной обман

Именно Гарри предложил Тропу Аббатов в качестве декораций для первого акта любительской пьесы с криминальным душком. Через несколько дней после нашего разговора он сообщил мне, что под видом любопытного американского туриста провел небольшую разведку в баре "Золотой гусь". Гарри удалось выяснить, что мисс Примула Трамвелл каждый понедельник приблизительно в три часа дня проходит по Тропе Аббатов с целью посетить нуждающихся. Милое чудачество пожилого человека. Я понимающе кивнула. Да, старики всегда такие предсказуемые. Наверное, у сестриц невыносимо скучная жизнь. Но ничего, скоро мисс Примуле Трамвелл предстоит небольшое приключение!

Примула оказалась на редкость веселой и обходительной старушкой, но, направляясь с ней к "Кельям", я с удивлением размышляла, почему столь экстраординарное событие не вывело этот божий одуванчик из душевного равновесия. А может, предложение треснуть меня по голове для лечения амнезии означает, что за обличьем мягкого и пушистого создания скрываются стальные коготки? Или на меня так подействовала зловещая тишина аллеи? Гарри рассказывал, что местные жители почитают Тропу Аббатов почти священной. Должно быть, дело в другом: меня просто мучает совесть. Или все же здесь что–то иное?..

— "Кельи", — весело прощебетала Примула, когда мы наконец вышли из–под сени деревьев, — конечно, не дворец. Всего семнадцать спален и пять гостиных, не считая библиотеки. Некоторые люди находят идею построить дом на монастырской земле несколько неуместной, но у нас в роду шутят, что привидения дали обет молчания и с тех пор не заявляют о себе. Это очень старая шутка, так как наша семья живет в этом доме с первого апреля 1561 года. Землю даровал нам сам король Генрих. Мария Кровавая забрала ее обратно, так что строительство началось лишь тогда, когда королева Бесси[6]

вернула нам фамильные угодья. Да бог с ними! Если б не было королевских дрязг, то не было бы и истории. Раньше мы, то есть наш род, жили там, где сейчас находится Чейнвинд–холл.

— У вас прекрасная память, — сказала я с задумчивым вздохом, призванным показать, что собственное недомогание не дает мне покоя.

Смех Примулы прозвучал как серебристая россыпь колокольчика.

— Милое дитя, это же не мои личные воспоминания. Это не у меня, а у нашей милой деревушки Флаксби—Мид долгая память. Подобные легенды передаются из поколения в поколение. Вот, например, что рассказывают о моем прапрадеде и тогдашнем местном сквайре. Они затеяли дуэль прямо на обеденном столе, а вместо шпаг использовали ножи для разделки рыбы. Честное слово! А было время, когда мой собственный отец бросил в тюрьму за нарушение границ чужих владений отца Мод Крампет. Он стрелял дроздов, сидящих на наших деревьях.

Повернув влево, мы наконец сошли с Тропы Аббатов и двинулись по узкой мощеной дорожке. Справа виднелись развалины монастыря, а по другую сторону дорожки находился общинный выгон с пасущимся на нем скотом.

— Можешь себе представить, что когда–то эта дорога доходила до самого Уорика? — продолжала болтать Примула. — Прогресс, что ни говори! Хорошо еще, что нас пока не обступили многоквартирные дома. Единственное жилище поблизости принадлежит нашему дорогому другу мистеру Дизли.

Я тотчас насторожилась. Мисс Примула вдруг разрумянилась, а в голосе ее отчетливо зазвучали смущенные нотки:

— "Кельи" (сейчас мы их увидим) после окончания наших с Гиацинтой дней отойдут к сыну нашей кузины, так что мы последние потомки по прямой линии. Фиалка, наша единственная оставшаяся в живых сестра, живет в Америке и уже никогда не вернется в Англию. Ох, Америка! Тот, кто перебрался в эту диковинную страну, вряд ли когда–нибудь сможет вновь привыкнуть к нашим нарядам.

По спине у меня пробежал приятный холодок. Фиалка! Бумага с запахом фиалковых духов!

— Какие у вас очаровательные цветочные имена.

— Как приятно, что ты это заметила! Да, наша милая покойная мама обожала цветы. Ей повезло, что родились одни лишь девочки. Нас было четверо, но бедняжка Лилия умерла.

Холодок превратился в лед, что было совершенно глупо: Лилия могла умереть как в восемь месяцев, так и в восемьдесят лет. Я открыла было рот, чтобы сказать: "Мне очень жаль, а она…", но Примула чирикала без умолку. За группой вязов показались каменные ступеньки.

— Ни слова Гиацинте, милочка, но, честно говоря, самым любимым маминым цветком всегда была примула. А вот мы и пришли, осталось всего несколько ярдов. Осторожней на двух последних ступеньках перед воротами, дорогая. Дальше пойдем по садовой дорожке. Перед домом у нас, как ты видишь, всего лишь скромная лужайка. В наши времена привратников со сторожкой никто не держит.