Сплошные вопросы (повесть в записках)

Про вопросы он сказал почти теми же словами, что и Юрка.

Вот на этом месте наш разговор прервался, к лагерю шли немцы…

6

В конце февраля сорок пятого я был послан редакцией в 1‑й стрелковый корпус 54‑й армии. Корпус в это время находился в Прибалтике. Там наши войска зажали немцев в так называемом «Курляндском котле» и штурмовали его практически непрерывно. Попытки взломать немецкую оборону были безуспешны, а наши потери были ужасающими. Однако это не останавливало командование, и дивизии вновь и вновь шли на штурм. Артподготовки длились сутками. За пять километров от фронта земля гудела под ногами. Этот гул был слышан даже в штабе корпуса, где я в тот момент находился, пытаясь по штабным линиям связи отправить в Москву свои корреспонденции. Для того, чтобы это осуществить, нужно было буквально сутками дежурить на узле связи, ожидая, когда там организуется свободное «окно». Вот тут-то я буквально столкнулся со Свиридовым — своим бывшим командиром роты курсантов в Лепельском пехотном училище. Он сразу меня узнал: «Ба, курсант Климов, Виталик, ты меня по службе обставил, гляди-ка, капитан!» Обнялись. Был уже совсем поздний вечер, и Свиридов позвал меня к себе в гости. Обитал он в одноэтажном сооружении с крошечными окошками, назначение которого не угадывалось. Внутри оно было разделено на несколько отдельных помещений. В одном из них жил, вернее ночевал, Алексей Васильевич. Стали пить чай. Сам не знаю, как получилось, что я задал ему вопрос, который мог задеть его больную струну: «Алексей Васильевич, как же так получилось, что Вы только старший лейтенант?» Свиридов улыбнулся: «А ты знаешь, кто я по должности? Не угадаешь. Перед тобой — начальник строевого отдела штаба корпуса!» Вот так номер! Ведь это должность минимум для подполковника! Оказалось, что в начале сорок четвёртого старшего лейтенанта Свиридова зачислили на специальные курсы при Генштабе, слушателей которых в обиходе называли «золотым фондом» армии. Именно об этом подразделении Генштаба рассказывал нам с Симоновым майор Моргунов.

«Понимаешь,— продолжал мой бывший командир,— должности большие приходится занимать, но ведь стажёром. Поэтому очередных званий нам практически никому не присваивают. Намекают, что у нас всё впереди. Да я и не стремлюсь к военной карьере и в „золотой фонд“ попал не по своей воле. Я хотел бы после войны демобилизоваться. У меня ведь высшее образование, я ведь за четыре года до войны окончил Московский горный и по распределению попал в Ухту. Тогда почти всю нашу группу на север распределили. Моя будущая жена окончила тот же институт двумя выпусками позже и тоже попала в Ухту. Там, правда, не уголь, а нефть, но её там добывают шахтным способом, поэтому инженерный состав больше из горняков. Только я женился, как началась война с финнами, и меня взяли, а вернее, «отдали» в армию. Почему «отдали»? Да потому, что я как горный инженер, имел «бронь» от армии. Но мы с одним приятелем, тоже молодым инженером, из самых лучших побуждений покритиковали на собрании техническую политику руководства нашей шахты. Может, и чересчур покритиковали. Начальник шахты церемониться не стал: своей властью снял с нас «бронь» и позвонил военкому, чтобы нас поскорей призвали. Хорошо хоть аттестовали младшим лейтенантом, ведь после института я успел получить звание офицера запаса. Так и стал военным. А приятеля моего там же на финской и убили…

…Из первого военного выпуска нашего Лепельского училища мало кто в живых остался, наверно. Сведения приходили по случаю: кто-то чего-то слышал, кто-то от кого-то узнал… Почти про всех, о ком заходил подобный разговор,— убит, убит… Вот, оказывается, и Юра Лаптев погиб. Какой светлый человек! А Русакова помнишь? Так вот он-то в училище остался, сейчас помкомроты.

…В сорок втором ко мне из Ухты жена приехала. Она окончила медицинские курсы, и Куракин зачислил её к нам в училище вольнонаёмной медсестрой, там она и по сей день работает. В сорок третьем у нас родился сын, он и сейчас при ней, так считай ещё один курсант в нашем училище растёт.

…Вместо Куракина над училищем Захарченко поставили. Фрукт ещё тот. Он почти всех старых офицеров на фронт отправил по очереди. Для своих места освобождал. Куракин это предвидел. Как раз перед его уходом пришёл в училище приказ Генштаба о выделении молодых образованных офицеров в „золотой фонд“. Куракин меня вызвал и говорит: не отказывайся, если приличные люди будут от карьеры отказываться, то все командные посты сволочи позанимают. Сами же и наплачетесь!

…Так вот, сегодня я даже и не стажёр, так как начальник строевого отдела сильно заболел, его вчера в госпиталь отправили. А нового начальника ещё не прислали. Я сейчас приказом проведён временно исполняющим его обязанности. И знаешь, вполне справляюсь…»