Способность любить

В свое время романтика была восстанием против клас­сицизма. В XVIII веке моден был классицизм, в это столе­тие все преклонялись перед разумом, порядком и сдержан­ностью формы.

Сегодня мы используем слово «классический» для обо­значения образца, самого полного воплощения какого-либо типа. Врач говорит о классическом образце болезни; он может с энтузиазмом даже назвать его прекрасным — к от­чаянию пациента, который это случайно услышал. Врач имеет в виду, что это образец болезни, в котором отчетливо проявляются все ее симптомы и которая протекает в стро­гом соответствии с характерным описанием. Но гораздо чаще, будучи больны, мы проявляем только некоторые симптомы

[238]

болезни, но далеко не все, и можем при этом демонстриро­вать симптомы чего-то еще. Всякая болезнь протекает ин­дивидуально, и это затрудняет для врача постановку диаг­ноза. Очень редко представляем мы ему классические об­разцы своих болезней.

Классицизм проявлялся в стремлении достичь стабиль­ности, порядка, предсказуемости. Проверенные временем формулы, убеждения и классификации были приняты как основа для достижения в жизни желаемой гармонии. Ро­мантизм превозносил противоположность этой упорядочен­ности. Романтики протестовали против ограничений фор­мы и классификации, они стремились не к типичному, а к индивидуальному, не к обычному, а к необычному и кра­сочному. Они отказывались от дисциплины разума ради выражения чувств и эмоций. И наконец дух романтизма отвергал жесткий мир реальности и позволял воображению погрузиться в экстравагантный и нереальный мир фанта­зии. Романтики не только оседлали крылатого коня — они бросили поводья ему на шею и пустили свободно лететь. Они парили в высотах экстаза, погружались в глубины от­чаяния. Никакие преувеличенные чувства не казались им слишком сильными. Опыт стал романтической реальнос­тью жизни, а разум — лишь бледным напоминанием о ней.

Появляется Мефистофель

Гигантом романтической эпохи был Гете, в его личности воплощена вся противоречивость того времени. Подобно гиганту, он возвышался в обоих мирах: в мире разума, поро­дившего век науки, и в мире страсти и поэзии. Гете внес вклад в науку своей блестящей классификацией ботаничес­ких форм и значительными открытиями в области оптики. В то же время он написал полный страсти роман «Страдания юного Вертера», который, говорили, поднял настоящую волну самоубийств молодых влюбленных по всей Европе.

Бессмертное творение Гете «Фауст» подвело итог пери­оду романтизма. Фауста мы впервые встречаем стариком.

[239]

Он посвятил свою жизнь науке. Все его годы были отданы классическому порядку, сдержанности, контролю, предска­зуемости, использованию разума и способности понимать. Он знает все, что можно узнать. И тем не менее чувствует, что упустил нечто существенное, от него уклонилось сердце. Он не овладел ни вселенной, ни самим собой. Он говорит:

Однако я при этом всем

Был и остался дураком.

Но знанья это дать не может,

И этот вывод мне сердце гложет ¹.

Сомнения и остро воспринимаемое сознание своей неосуществленности — поле деятельности дьявола, и, конеч­но, появляется Мефистофель. Он искушает Фауста, призы­вает его отказаться от разума, и тогда перед ним откроется подлинная жизнь. Фауст уходит, чтобы обдумать сделку, которую ему предстоит заключить, а Мефистофель тем вре­менем надевает его плащ и дает новому студенту «советы», как правильно устроить жизнь.

Все в мире изучив до звезд,

Все за борт выбросьте позднее.

Зачем трудить мозги напрасно?

Валяйте лучше напрямик.

Кто улучит удобный миг,

Тот и устроится прекрасно.

И затем добавляет строки, которые, вероятно, наиболее кратко и в то же время полно формулируют смысл роман­тизма в литературе:

Теория, мой друг, суха,

Но зеленеет жизни древо.

¹Здесь и ниже цитаты из «Фауста» даются в переводе Бориса Пастернака. — Прим. перев.

[240]

Как мы знаем, Фауст, пожертвовав своей бессмертной душой, ухватился за возможность вернуться в мир чувств и страстей, в мир, который не дал ему разум.

Романтизм подобен любви

Все, что было сказано для определения термина «ро­мантик», в равной степени может быть принято за опреде­ление любви.

Люди думают о любви как о проявлении свободного выбора, как о выражении своей индивидуальности. Никто за нас не выбирает нашу любовь. Мы можем попросить друга устроить нам свидание, но когда дело доходит до влюбленности, решающую роль играют наши желания и чувства. Нам приходится даже бороться со своим разумом и рассудительностью. Разве возможна рациональная лю­бовь? Ум не имеет к любви никакого отношения. Как го­ворится, у сердца свой ум. Любовь для нас означает не­обыкновенное чувство, слишком сильное, чтобы мы мог­ли с ним справиться. Влюбленные забывают есть и спать, переходят улицу, не обращая внимания на светофор и скрип тормозов, не думая об опасности, заходят в метро с рас­крытым зонтом.