Спроси призрака

Элли сидела как молнией пришибленная и не знала, хотела ли дальше взрослеть и погружаться в правду без прикрас. Но она хотя бы поняла трепетное отношение мамы к ложке с головой льва и частую просьбу к Бетти успокаивать её, «как умеешь только ты». Ещё сильнее захотелось пробраться в Руину, чтобы снова взглянуть на фотографии резко появившихся в жизни и также стремительно исчезнувших вновь бабушки с дедушкой, но уже новым, понимающим взглядом.

Она не винила мать за сокрытие таких событий, а только ещё больше посочувствовала и ей, и другим. Птичке люди начинали видеться теперь не как взрослые и недоступные, а как каждый со своими тайнами из юности, повлиявшими на всю их оставшуюся жизнь.

* * *

Элли глаз не сводила с Руины. Время стремительно шло к полудню, и сердце подсказывало: приближался нужный час. Сквозь старые шторы, пока не поменянные на свежие, она отчётливо видела силуэт Полин, явно начавшей быстро собираться к выходу. Ну а пока разные мысли привычно зароились в уме:

«Я и подумать не могла, что Бетти ещё и медицинская сестра, – есть ли вообще предел её умениям? Уважение моё к ней крепится всё сильнее. Какая-то особая связь – невидимая, но ощутимая – будто засочилась между нами: она помогала и моим бабушке с дедушкой, до самого конца не бросала руки Амелии, до самого конца отговаривала Артура не сдаваться, и папу в подобной же трагедии не оставила, маму утешала и утешает до сих пор – счёта нет её заслугам в нашей семье! Уютно становится от этого, сближает. Хочется невольно доверять ей, помочь по хозяйству или как-то ещё, но отплатить за бесценные услуги, дать немного отдыха и теплоты за самоотверженность и самообладание перед превратностями чужих судеб.

Узнав об Артуре и Амелии, в своём сердце я очутилась дома наконец. Теперь всё постепенно становится на свои места, все связываются в одну семью: и нежно-порывистая Липпи, от одних обедов которой тают даже самые замёрзшие далеко в глубине горести и обиды, не говоря уж о блеске и чистоте до самой макушки дома; мама и папа с их историей; молчаливый страж Бетти, всегда протягивающий руку поддержки; наивно-счастливая Лили (как хотелось считать Элли, чтобы не расстраиваться) в своём мире; непростой, диковинный мир, естественно, был и у Мари, от которой никто не отвернулся, и будущее, надеюсь, забрезжило сквозь непроглядные бури прошлого – все сейчас мне кажутся такими родными, но каждый – со своей трагедией».

Такой толчок произошёл внутри, так захотелось всем помочь прямо сейчас, что руки девушки непроизвольно вскинулись в резком порыве и остались на стекле, словно успокаивали каждого, о ком думала Птичка. Ей стало понятно, что порыв этот был глубинной компенсацией, – ведь сама она недополучила в детстве ласки и поддержки.

Вспомнились ей рассказы мамы о бабушке с дедушкой – всегда о том времени, когда ещё под шум гусей в заброшенной деревушке Анна росла под их тщательным надзором, – и о всяких интересных ребёнку мелочах. На сей раз Элли смотрела на них под другим углом, с некоторой тревогой и боязнью – обыкновенным детским трепетом перед тяжестью настоящей жизни. Зная неустойчивое состояние мамы, она теперь всячески оправдывала её скрытность, поняла, что та подальше запрятала (если вообще помнила) события после переезда родителей в Руину, чтобы не травмировать психику. Элли уже знала название этому – «защитный механизм», то есть подсознание искажало сознание для минимизации негативных переживаний и всякое тому подобное, в духе заученных фраз из знакомых читателю книг.

Погрузившись в себя, девушка не сразу боковым зрением заметила приближавшийся автомобиль, но вскоре дёрнулась и, встав за штору, вперилась в окно. Айзек поспешно выскочил встретить выходившую из дома жену, они обнялись, перекинулись парой фраз, и тут возникло одно большое «но»: за Полин вышли двое слуг – мужчина и женщина. Элли замерла – планы проникнуть в бабушкин дом были на грани краха.

Мужчина открыл двери хозяевам, женщина услужливо хлопотала с вещами. Спустя полминуты автомобиль тронулся, набирая ход, и унёсся под гору. Слуги подняли оставшиеся мешки и направились ко второму автомобилю, который Элли сперва не заметила.

Птичка выдохнула, только когда второй экипаж бросился догонять первый. «Судьба на моей стороне», – мелькнуло в голове, но, как «настоящий психолог», она переправила это на «нельзя не воспользоваться подвернувшимся шансом» и резко вскочила с кухонного окна.

Знаменитый «тайник» Филиппы, известный каждому в этом доме, находился прямо за шкафчиком с пресловутыми специями и соусами – то есть не дальше, чем молоко может спрятаться от кошачьего заложенного носа. Взяв нужные ключи, девушка понеслась по заросшим окольным тропинкам сада к своей цели.