Спроси у зеркала

Лариса притихла. Слезы высохли, оставив на лице ощущение стянутости кожи. Посмотрела на Валерку заинтересованно, как будто впервые увидела его.

— Намекаешь?.. Что ты?..

Дидковский не ответил.

— Ты? Это ты вообще, в теории, или…

— Или, — после секундной паузы ответил Валера.

— Или… — задумчиво повторила Лариса. — Или… Хороший ты парень, Валера, очень хороший. Только зачем тебе это надо?

Валерка сделал задумчивое лицо, пожевал губы в сомнениях:

— Зачем? Зачем… Ну, быть может затем, чтобы не идти с грустной физиономией и в подавленном состоянии за печальной процессией… Чтобы не видеть тебя такой, как сейчас — растерянной и несчастной. Затем, наконец, чтобы накинуть платок на чужой роток, чтобы никто не смог унизить тебя жалостью или насмешками. Достаточно?

Теперь паузу взяла Лариса. Впрочем, на долгую, театральную ее не хватило.

— Было бы достаточно, если бы речь не шла о женитьбе. Понимаешь, Валера, одно дело подставить плечо другу, когда друг разбил окно и хочет избежать за это наказания. Или помочь подготовиться к экзаменам, взвалить на себя некоторую долю его хлопот… В любом случае речь идет о временной помощи, только в трудную минуту. Здесь же речь несколько об ином, Валера…

Дидковский попытался перевести диалог в более шутливое русло:

— Ну, в данной ситуации речь тоже может идти о временной помощи. Например, если мы с тобой через десять лет разведемся, никто и не свяжет этот развод с тем, что когда-то ты вышла замуж не за того парня. Зато сейчас — смотри, какие выгоды. Во-первых, тебя никто и не подумает жалеть. Скорее, будут завидовать твоему ловкому ходу: ах, какая хитренькая, вовремя разобралась и вышла замуж не за неустроенного красавца-бабника, а за серьезного обеспеченного человека. Еще и попрекать тебя этим будут, расчетливой стервой назовут. Но что такое попреки по сравнению с жалостью и злорадством?! Во-вторых, и, думаю, в данную минуту в-главных для тебя, жалеть будут не несчастную брошенную девушку, а несчастного брошенного у алтаря парня, то есть Генку. Мало того, что ты избежишь позора, ты еще и накажешь предателя! Ну а в-третьих…

Валера замолчал. А Лариса словно и не слышала этого 'в-третьих', 'во-вторых' настолько захватило ее, что ни о чем другом она и думать не могла. Ах, и правда, как здорово было бы одним ударом избежать злорадства и жалости и даже перевести это злорадство в Генкину сторону! И тогда уже ей неважно будет, за что он так больно ее ударил, тогда пускай он сам отмывается от насмешек! И что там еще он сказал, 'в-третьих'? То есть, есть еще какая-то выгода в этом варианте?

— В-третьих? Что в-третьих?

— А в третьих, — задумчиво ответил Валера. — А вдруг у нас с тобой все получится? Может, судьба специально такой зигзаг завернула, чтобы нас с тобой свести воедино? Мы с тобой всю жизнь вместе, мы давно стали родными людьми. Только воспринимали друг друга скорее братом и сестрой, а может, именно в этом и была наша главная ошибка? Может, мы иначе родные, не только душами, но и всем свои естеством? Может быть, не зря нас судьба свела, а? Ведь моя мама любит тебя, как родную — ты бы хотела иметь такую свекровь? Она тебя никогда в жизни не обидит! Я?.. Я не знаю, не могу сказать словами, что я чувствую к тебе. Я просто ощущаю тебя самым родным человеком на свете. А уж сестрой или женой, вообще женщиной… Не знаю. Знаю только, что кому угодно шею сверну за тебя, любого уничтожу, даже Генку. Он мне, конечно, друг, даже больше — единственный друг. Но к нему у меня с самого детства отношение было, как к ровне. А ты, к тебе… Мне всегда доставляло удовольствие заботиться о тебе, оберегать тебя от бед. А сейчас? Разве сейчас ты не в беде? Кто всегда приходил на помощь, кто всегда был рядом? Почему ты всегда без вопросов принимала мою помощь, а теперь задумалась? Не знаю, смогу ли я заменить тебе Генку. Знаю одно — я сделаю все для того, чтобы ты была счастлива. И мне абсолютно неважно, буду ли я это делать для тебя как для сестры или же как для жены. Мне сложно разобраться в своих чувствах. В одном уверен — случись что с тобой, я не хотел бы остаться на этом свете. Потому что без тебя этот свет — уже не этот, не тот… Черт, запутался совсем! Короче — вот тебя моя рука. Я ничего от тебя не требую, я только протягиваю тебе руку. Хочешь — обопрись на нее. Хочешь — откажись от поддержки. Только знай — если тебя не будет на этом свете, мне здесь тоже делать вроде как нечего. И тогда уже на твоей совести будет двойной грех. Даже нет, тройной — представляешь, каково будет маме потерять нас обоих?! Решай. У нас впереди целая неделя, мы все еще можем успеть сделать так, чтобы выглядело, что это ты его бросила, что ты в последний момент решила выйти за меня — неважно даже, из каких соображений…

— Валер, — перебила его Лариса. — Валерка, родной мой! Я не хочу выходить за тебя по расчету! Ты же знаешь — для меня деньги никогда не были решающим фактором…

— Тогда выходи по любви! — парировал Дидковский. — Ты же любишь меня? Ведь любишь? Прислушайся к своему сердцу. Скажи, я тебе противен?