Среди красных вождей том 2

Поэтому, с моего разрешения, Левашкевич обратил­ся к нему за помощью. И почтенный старик, хотя и эмигрант, но весь, всею душой русский и готовый служить России, какова бы она ни была, горячо взялся за дело. Нечего и говорить, что, ознакомившись с этими "догово­рами", честный старик пришел в ужас, своим искушенным взглядом тотчас же заметив чисто мошенни­ческую сущность этих сделок. А их была масса! И, позволю себе сказать, что и оба мои юриста и я, мы глу­боко страдали, изучая эти дела.

Я не буду приводить описание всех тех договоров, по поводу которых мне нужны были советы моих юристов: это потребовало бы целое самостоятельное исследование, для чего у меня нет при себе материала. Но все эти дела, надо полагать, хранятся в архивах ревельского торгпредства, если, конечно, они для сокрытия следов нарочито не уничтожены. Я приведу описание тех шагов, которые мы приняли и из за которых пришлось вести борьбу с Гуковским и само собою, с его, стоявшими за note 61кулисами,не выступавшими открыто «уголовными друзь­ями».

Выше я говорил о договорпо поставке гвоздей неким П., который пропустив срок, требовал пролонгации, в чем я ему отказал и который поставил часть товара в несообразной укупорке и спутанной спецификации. Тем не менее он требовал еще денег, грозил судом. Все дело было явно нарочито запутано.

Узнав о моем намерении аннулировать этот договор, поставщик обратился, конечно, за защитой к Гуковскому. Мне была известна закулисная сторона этой сделки. Я знал, что для того, чтобы получить этот заказ, П. уплатил громадные взятки и самому Гуковскому, и Эрлангеру, и его зятю. И вот, получив мое письмо с сообщением о том, что я аннулирую заказ и требую возмещения всех убытков, П. и обратился к Гуков­скому, который стал настаивать, чтобы я сделал поставщику еще разные льготы и оставил договор в силе. Узнав, что я привлек к делу Кальмановича, Гуковский просил меня пригласить и его, говоря, что он даст исчерпывающие объяснения, которые изменят мой взгляд на этот вопрос.

Разобравшись в дел по переписке, Кальманович остановился, между прочим, на том пункте договора, где было указано, что речь идет о "наличном" товаре, а между тем прошло много времени, прежде чем, испу­гавшись угрозы судом, П. представил, как я выше указал, с громадным опозданием часть товара в виде разного "гвоздильного сброда", который я отказался при­нять по полному его несоответствию с договором.

Исполняя настоятельное желание Гуковского, я пригласил его и он пришел ко мне в кабинет в то время, когда там были Кальманович и Левашкевич.

note 62Когда я обратил его внимание на то, что в договоре ясно указано, что речь идет о "наличном" товаре, он решительно заявил:

— Да, я знаю. Но, подписывая договор, я считал и понимал и знал, что у П. товара нет и что ему придется его раздобывать, на что потребуется время. И вот, я за­являю, что в случае возбуждения иска против П., скажу, не обинуясь,шантажного иска, я сочту своим долгом честного человека выступить на суд свидетелем с его стороны… И я покажу суду, что "соломоновские" домога­тельства неосновательны, лживы и совершенно шантажны… Я, — с жаром колотя себя в грудь, продолжал он, — выявлю на суде правду, чистую правду, как бы ни была она тяжела Георгию Александровичу… И я вам советую, — обратился он прямо ко мне, — в ваших же интересах советую отказаться от шантажа и честно выполнить лежащие на вас обязательства по этому дого­вору… Не срамитесь! Не компрометируйте вашего высокого звания уполномоченного Наркомвнешторга!…

— Позвольте, Исидор Эммануилович, — перебил его поседевший в уголовных делах старик Кальманонович, — но ведь правда то, настоящая правда, о кото­рой вы говорите, на стороне представительства, интересы которого защищает Георгий Александрович, а ненастороне поставщика…

— Да, но это шантаж, а я шантажистом никогда не был и не буду. И я не хочу разорять честного чело­века… Я буду стоять за правду!..,

— Исидор Эммануилович, — сказал я, — я про­пускаю мимо ушей ваши выражения "шантаж" и пр., вы меня не можете оскорбить. Дело не в том. Здесь вопрос не обо мне, а о России, о ее интересах…

— Что?! Интересы России?!… — с пафосом note 63

закричал он. — Правда выше всяких интересов, и даже государственных!! И я твердо верю в нее!… Я знаю, что в качестве государственного деятеля этой эпохи, когда мне выпало на долю творить историю, я являюсь историческим лицом… И вот беспристрастная история поддержит меня, она скажет свое беспристрастное слово….

— Ну, Исидор Эммануилович, — перебил его Кальманович, — что нам говорить об истории, это вопрос далекий… Но вот, что верно, это то, что проекти­руемое вами выступление на суде будет не историей, а скандалом, это вне сомнения, и героем его будете вы…

— В защиту правды я пойду на все!… — мужествен­но ответил Гуковский.